Иерихонские трубы

— Да, не выдерживают. Инфразвук ведь достаточно широко распространён в природе и мощные источники инфразвука обычно представляют большую опасность. Он возникает во время землетрясений, извержений вулканов, тайфунов, цунами и других грозных явлений. Поэтому в любом живом существе заложен инстинктивный страх перед инфразвуком; животные его очень боятся и стремятся любым способом уйти от него подальше. А некоторые частоты способны вызывать панику и среди людей. Известен случай со шхуной «Мария Селеста», обнаруженной без команды в океане. На корабле сохранились все шлюпки, не было следов нападения или шторма, но вся команда неожиданно и бесследно исчезла. Наиболее вероятная версия внезапного бегства команды с корабля — воздействие мощного инфразвука, источник которого мог быть очень далеко. В море существуют акустические каналы, по которым колебания могли достигнуть шхуны и команда в слепой панике бросилась за борт. Похожий случай был в Париже, лет сто назад. В театре построили огромную органную трубу, чтобы создавать таинственное впечатление времени, в ходе спектакля. Когда её включили, то в окрестностях театра завыли все собаки, а перепугавшиеся зрители, не рассуждая, бросились вон из зала.

— Кстати, Алексей Львович, раз уж речь зашла об органных трубах, объясните, что такое «Голос Бога»?

— Вы же не сказали мне, что у вас давление повышенное. Разве можно — второй раз за день… — виновато начал Луконин.

— Ничего, ничего. Вы продолжайте.

— Определённые регистры в органах имеют свои имена: «Молитва Девы», например, «Голос ангелов» ну и другие. В некоторых церковных органах регистр, который может воспроизводить звуки от До до Соль субконтроктавы носит название «Голос Бога». Это очень грозный регистр — скажем, в Риге, в Домском соборе, есть место, в котором просто нельзя находиться во время исполнения некоторых произведений, где звучат эти трубы — можно потерять сознание.

— А вы как считаете, Геннадий Алексеевич — обратился Колапушин к Фартукову, который давно поднял голову и внимательно слушал Луконина — как этот неслышный для человека звук влияет на организм.

— Я в общем-то не специалист в этой области, но, думаю, что очень плохо. Мощные низкочастотные колебания вообще крайне вредны. Существует например вибрационная болезнь, которая нередко приводит людей к полной инвалидности. Вам бы надо обратиться за консультацией к специалистам по профессиональным заболеваниям.

— Уже обратился, Геннадий Алексеевич. Сегодня я был в одном медицинском институте, где как раз занимаются такими исследованиями и узнал много интересного. Не просто плохо эта штука влияет на организм — убийственно влияет. Неврозы, скачки давления, бессонница, даже галлюцинации. При мощном воздействии запросто может здорового человека довести до инфаркта, и довольно быстро. Самое интересное, что у нас в руках были результаты вскрытия и всё, понимаете, всё — и инфаркт, и кровоизлияния, даже панкреатит — и тот явился следствием такого воздействия. Но обычные патологоанатомы никогда не сталкивались со случаями смерти под воздействием инфразвука и не смогли связать эти факты между собой. Придётся проводить повторную экспертизу тем более, что должны найтись и другие изменения — в крови, костях — теперь они узнают точно, что и где искать. А мы, пожалуй, продолжим поиски здесь. Алексей Львович, как вы считаете — вот эти колонки способны воспроизводить инфразвук?

— Ниже двадцати герц? — Луконин внимательно посмотрел на чёрные громадины. — По моему, это фирма «Мираж», активные, низкочастотные… Сабвуфер огромный… С этой моделью, конкретно, я не знаком, но… вполне возможно. Надо бы посмотреть документацию на них.

— Да-да, конечно. Это мы обязательно сделаем. А, вот можно рассчитать так, что очаровательная Бэлла не пострадает, а господин Капсулев испытает все прелести «божьего голоса»?

— Если учесть все параметры помещения — да, можно рассчитать так называемый «акустический ящик»; при колебаниях определённой частоты в кабинете возникнет стоячая волна и её максимальная мощность будет сконцентрирована…

— Здесь! — палец Колапушина был уставлен на большое чёрное кресло Балясина, в котором сидел бледный, сосредоточенный Капсулев. — Теперь понял, Егор? Сидел бы ты вчера на этом месте — тебе стало бы плохо, хоть ты семейный и ухоженный. А я бы около аудиоцентра практически ничего и не почувствовал. Я правильно понимаю, Алексей Львович?

— Да, да. Там, как раз, образовался бы узел. Можно попробовать подсчитать частоту и…

— Благодарю, вас, пока не надо. Спасибо за консультацию.

— Не за что, Арсений Петрович. И Дима мог бы вам то же самое рассказать.

— Естественно, мог бы. Но почему-то не рассказал. Ты, Егор, как думаешь, чем занимался кандидат наук физик Капсулев в своём сверхсекретном ящике?

— Ну… Откуда мне знать? Наверное, бомбами какими-нибудь нейтронными.