Идущие

К. — Центру

Ну чего «что сказали на самоуправство»? Поворчали и всё. Просто я всегда любил кошек, Кэп. Милые они, добрые, ласковые, не то, что люди…

Центр — К.:

Даже не знаю, что тебе на это ответить

Решили?

К. — Центру

Да. Слушай…

Их больше никто не трогает. Только один раз Нга-Лог замечает, как справа в колючнике вспыхивают чьи-то глаза. Но пахнет знакомо: это Большой, и он осторожно крадётся следом. Наверное, услышал во сне зов шамана и пробудился, чтобы покинуть свое гнездо между корней и проводить путников до Горы. Мерные шаги и мягкость шкуры под щекой убаюкивают, как отвар из сон-цветка. Нга-Лог то дремлет, то думает.

Первое его копьё, которое он, прошедший посвящение, сделал, любовно вытесав древко из ветви молодого гриб-дерева, забирает Нга-Лор, потому что накануне сломал своё, когда учил Нга-Эу послушанию.

— Да, бил. Но ей не нужно было так смотреть на того нга с мены. Это непочтительно.

Нга-Аи тоже смотрела, потому что чужак, менявшийся костяными ножами и бусами из орехов, был и вправду из таких нга, на которых женщины всегда глядят, затаив дыхание. Крепкий и сильный, с пепельной гривой волос, он был ростом с брата, а в плечах — ещё шире. Копьё у него было длинным и сплошь изукрашенным, шкуры — красиво подпоясанными искусно плетёным шнуром, и даже был ручной лесь, который смирно стоял рядом с хозяином, навьюченный свертками и корзинами, держа на склонённых рогах связки бус. Нга-Аи ещё и осмелилась с восторгом погладить леся и сказать чужому нга, что ему следовало бы быть великим вожаком. Нга-Лор, услышав, нахмурился и отошёл, а потом с Нга-Эу случилось то, что случилось. Но Нга-Лог знал, что никогда не ударит Нга-Аи. Он лучше пойдёт в бор, чтобы добыть красивые шкуры, и так же приручит леся, а то и несколько — лучше сам станет приятней для глаз, чем будет кому-то завидовать.

Нга-Лор ворчит в ответ на упрёк младшего брата.

— Женщины жадны, как голодные обороты. Ты ещё это узнаешь… Если жён не учить, они начинают дерзить, а дерзкая женщина — большой позор для мужа. И знак, что он слаб. Что не годится быть охотником и воином. Вожаком тем более. Понятно?

Старшему виднее, но Нга-Лог кладёт руку на гладкое древко копья:

— Мое копьё хорошо для охоты. Не бей им жену. Я старался, когда его делал.

Нга-Лор ухмыляется: той вполне хватило. Нга-Эу не встаёт третий день.

«Старшая сестра» — зовёт её Нга-Лог, а Нга-Аи называет младшей, потому что она пока не жена ему, а просто друг. Для своих сестёр он часто приносит из бора ягоды и плоды, сорванные мимоходом после охоты или прогулки и оттого не выглядящие в глазах строгого до правил вожака как выполнение женской работы; и оттого не запрещённые. Веточки чернецовых кустов, горсть болотного кисляка, огненную, сладкую, как мёд, морошь. Нга-Логу нравится, как женщины радуются его подаркам. Его сердце всякий раз радуется в ответ.

— Если хочешь, тоже поймаю тебе леся, — предлагает он как-то Нга-Аи. — Приручишь и будешь возить на нём воду и хворост.

В этом предложении нет ничего от свадебного, когда мужчина приносит женщине шкуры. Скорее, так спрашивают у маленького, какую игрушку ему вытачить и из какого дерева. Нга-Аи смеётся.

— Поймай себя, чтобы вернуться пораньше. Я буду ждать.

Это — их тайное, никогда не переступающее за полунамеки и оттого не запрещённое тоже. Пока Нга-Лором не разгаданное. Это и улыбка, и короткий взгляд из-под ресниц, и движение ушей, и смех. Это — обещание. Вот только пройдет печаль Нга-Аи по родителю и не надо будет Нга-Логу так часто пропадать в бору, добывая еду. Вот только…

Нга-Лор ходит на охоту редко — он теперь хранитель Светоча. Поэтому Нга-Лог старается за него и себя, терпеливо ждёт, когда наполнится припасами яма-хранилище. Ждёт, когда можно будет пойти в бор за мягкими шкурами, не за мясом. Ждёт, когда подарит их при всех Нга-Аи.

А Нга-Лор караулит небесный огонь. С того цикла, как старший брат стал вожаком, огонь капал лишь единожды. По правилам, рассказанным родителем, его полагается ловить через сточённую макушку хижины, чтобы небесный огонь касался огня в очаге. Так-то можно было бы выйти наружу — к делянкам, в бор, к балке, потому что на открытом пространстве небесный огонь поймать проще. Можно было бы, но строго запрещается. Это знали ещё до Нга-Лота, и он сам повторял не единожды:

— Небесный огонь грязнится, проходя через небесный дым. Его нужно чистить пламенем очага. Горе, если вынесете Светоч на простор. Он станет замутнён и осквернён. Держать можно только вожаку. В другие руки не давать. Никогда.

Горит, горит Светоч в тёмных руках Нга-Лора. Узкий поток небесного огня сочится в круглую дыру в макушке хижины. Горят и глаза нга — благоговением, восторгом от великой снизошедшей тайны. После бдения и молитв снаружи, на усеянном потоками небесного огня просторе перед хижиной, Нга-Аи ловит тёплые его ручьи в ладони.