Идти полным курсом

Собственно, только изобилием книг и отличалась эта капитанская каюта от любой другой: книги на немецком, голландском, английском и французском языках громоздились на рундуках, до половины закрывая кормовые окна. Конечно, капитан «Мерсвина» отдавал Богу Богово, однако в повседневной жизни и труде предпочитал руководствоваться не только мудростью Писания.

Он вдруг подумал, как много изменилось в мире с тех пор, как Христофор Колумб в поисках Индии отправился на запад, или последний уцелевший корабль Фернана Магеллана впервые обошел вокруг света. Карфангер извлек из вороха книг на столе Ветхий завет, открыл его и прочитал:"И нарек Адам жену свою Евой, ибо стала она матерью всех живых». «Всех живых» стояло там, а не «всех живущих». Но прежде чем Карфангер успел над этим задуматься, его сморил сон и голова упала на согнутую руку, закрывавшую притчу об изгнании из рая.

«Мерсвин» спешил вперед, переваливаясь с борта на борт на крутых гребнях волн Атлантического океана. Одинокая фигура Яна Янсена с подзорной трубой под мышкой по-прежнему маячила на шканцах. Уже несколько часов штурман мерил шагами палубу; остановившись, он взглянул на небо и едва успел подумать, что солнце уже в зените, как сверху, с мачты, донесся крик марсового:

— Эгей! Парус впереди слева по борту!

Ян Янсен взлетел по трапу на ют и навел подзорную трубу. Но до встречного судна оказалось слишком далеко. Пошло не менее получаса, прежде чем тот приблизился достаточно, чтобы разглядеть детали. Пузатый галеон глубоко сидел в воде, и, суда по огромному блинд — парусу, построен был на верфях Англии. Но на фок-мачте развевался флаг принца Оранского, а на грот-мачте — нидерландский флаг. Флагов на бизань-мачте и кормовом флагштоке видно не было: мешали паруса и такелаж.

Штурман прикинул, что встречный парусник потянет тонн на пятьсот против неполных трехсот «Мерсвина». Отсюда следовало, что у незнакомца больше пушек. Все это следовало оценить как можно раньше на случай, если намерения встречного корабля окажутся не из лучших. От наметанного глаза штурмана не укрылось и преимущество незнакомца в парусном вооружении, тем более что «Мерсвину» пришлось бы в случае сражения убрать лиселя, чтобы лучше маневрировать.

Галеон подходил все ближе, и вскоре Янсен мог уже отчетливо различить в его левом борту четырнадцать орудийных портов. Еще четырнадцать орудий правого борта и две кормовых пушки — на судах такого типа они обычно устанавливались по обе стороны от руля — давали в общей сложности тридцать орудий, в то время как «Мерсвин» нес всего пять восемнадцатифунтовых пушек по каждому борту и две двадцатичетырехфунтовых на корме.

На ют поднялся боцман Клаус Петерсен.

— Ну, что там видно, лейтенант?

Всякий раз, когда в воздухе пахло порохом, боцман величал штурмана лейтенантом — такое звание носил первый помощник капитана на военных кораблях, а Берент Карфангер, прошедший выучку у адмирала де Рюйтера, поставил на «Мерсвине» дело таким образом, что при опасности на его команду распространялись воинская дисциплина и субординация.

— Да вот, на фок-мачте флаг принца Оранского, а судно английского образца.

— Думаешь, дело нечисто?

— Был у алжирцев один капитан из вероотступников. Мой отец дважды встречался с ним в море. Тот себя именовал Морад-реис, а на само деле звали его Ян Янсе, из Фландрии…

— Почти твой тезка, — хмыкнул боцман, но штурман оборвал его:

— Еще раз такое услышу — пеняй на себя!.. Так вот, этот Морад-реис в двадцать седьмом году отправился в Исландию, рассчитывая поживиться, но ничего не вышло. Тогда он взял в плен сотни четыре исландцев, погрузил их на свои суда и продал в рабство. Вот что рассказывал отец. Еще он говорил, что тот Морад-реис вместо алжирского флага со звездой и полумесяцем часто плавал под флагом принца Оранского, совсем как этот.

— Постой, но с той поры прошло лет тридцать, не меньше — усомнился боцман.

— Это ни о чем не говорит. Надо будить капитана и готовить пушки к бою.

— Мои пушки всегда наготове, — обиженно буркнул боцман, исполнявший на «Мерсвине» обязанности констебля — начальника всей корабельной артиллерией. Все тем же недовольным тоном окликнул он юнгу Хайне Ольсена:

— Эй, парень! Ну-ка живо разбуди капитана!

Через минуту капитан уже появился на юте, все в тех же сапогах и плаще. Пока штурман наспех докладывал о результатах наблюдений, он пристально следил за маневрами чужака, который, лавируя длинными галсами против забиравшего к северу ветра, вскоре прошел мимо «Мерсвина» с подветренного борта всего в каких-то паре выстрелов. Теперь отчетливо стал виден и красно-бело-синий нидерландский флаг на корме незнакомца.