Идолы

И в это самое мгновение, наплевав на Лордов и прочее, я чувствую себя самой счастливой девушкой в мире.

Я соскакиваю с камня и прячу лицо на груди Лукаса. Меня охватывает чувство защищенности, и на какое-то мгновение я притворяюсь, что так оно и есть.

— Знаешь, иной раз мне кажется, что четверо Детей Икон — это в два раза больше, чем нужно, — говорит Лукас. — По крайней мере, на этой неделе точно так.

Я поднимаю голову и смотрю на него:

— А ты никогда не думал о том, что таких, как мы, может быть и больше? Не четверо?

Мои собственные слова кажутся мне глупыми в тот самый момент, когда я их произношу.

— Нет, — отвечает Лукас. — Но я постоянно думаю о том, что происходит в голове той, которая сейчас стоит прямо передо мной.

— Вот это. — Я снова прижимаюсь лбом к его груди.

— Вот как…

Он говорит очень тихо, я почти не слышу его. Я смотрю вперед, вижу, как садится солнце, и это такой же прекрасный закат, как все виденные мной прежде, даже в миссии.

Нет, этот прекраснее. Этот самый прекрасный из всех.

От самого холма и до горизонта тянется пространство неумолимых камней, и сухих кустов, и щебня, пересеченное длинными тенями, пурпурно-синими, растворяющимися в сухой красной почве пустыни. Я вижу изогнутую линию горизонта, и меня вдруг на мгновение пронзает странное чувство: будто я стою на вращающемся шаре, несущемся сквозь пространство.

Наша планета. Наша Земля. Это ошеломляет.

«Все через минуту исчезнет, — думаю я, — и закат, и это ощущение. Но пока что и этого достаточно».

Одно только верно в этой Вселенной, где все остальное неправильно.

Я улыбаюсь, откинув голову, чтобы заглянуть в лицо Лукасу:

— Это совершенство.

— Тебе нравится? Я нарочно для тебя сотворил. — Лукас улыбается. Он выглядит почти смущенным. — Это подарок.

— Вот как? — Я смеюсь. — Тогда я сохраню его навсегда.

— Отлично, — усмехается Лукас. — Держись за это. И припрячь так, чтобы не потерять.

— Припрячу, — обещаю я.

— Ты прекрасна, — шепчет Лукас.

— Замолчи, — шепчу я в ответ, поддразнивая его. — Вот это все — да, прекрасно.

Эти слова — чистая правда. Закат — закат Лукаса, а теперь и мой — невероятно, поразительно красив. И это значит, что мы должны будем сотворить его еще раз.

Потому что мы живы.

Но пока что с нас должно быть довольно.

Солнце медленно опускается к горизонту. Лукас кивает, шепча мне в ухо:

— Видишь? Вот так все и происходит. Сейчас солнце скроется, но оно всегда появляется снова.

— В самом деле? — Я улыбаюсь, вскинув брови.

— В самом деле. — Лукас тоже улыбается. — Верь в это. — Он целует меня в щеку, осторожно, стараясь не задеть синяков. — И даже когда ты не можешь его видеть, оно все равно где-то там, на другой стороне мира, и готово вернуться к нам. — Теперь он целует меня в другую щеку, так нежно, что я вздрагиваю. А потом в шею. — Все станет гораздо лучше. — А потом в ухо. — Все уже хорошо.

Теплая волна, которая и есть Лукас, подхватывает меня, и я не могу с ней бороться. Я подношу ему свои дары, и он их принимает. Вот что он принес в наш мир — это чувство. И распространяет его на каждого, с кем встречается, делится им.

Я сдаюсь.

Любовь.

Дар Лукаса успокаивает его так же, как и меня, и я позволяю себе ощутить его, принять его.

Я выбрасываю из головы все ненужные мысли. О том, что мы заблудились, что не видим впереди никакой помощи, что за нами охотятся в этой пустыне, что у нас нет никакого плана на тот счет, как сокрушить другую Икону.

Мне хочется, чтобы на этот раз Док оказался прав, что можно хотя бы на время забыть о том, что ждет нас впереди.

Но каким-то образом в этот самый момент Лукас совершает невозможное. Я чувствую, как он расслабляется, позволяя солнцу согревать его тело, хотя солнце и готово уже исчезнуть.

Наслаждайся этим, пока оно есть, радуйся тому малому, что имеешь.

Закат, исходящий от Лукаса, означает все сразу.

Я поднимаю лицо навстречу последним каплям этого общего тепла, навстречу Лукасу и солнцу.

— Надеюсь, ты прав.

— Так и есть. — Он снова касается моей щеки, его голос становится низким, настойчивым. — Дол…

«Ты нужна мне».

Он не осмеливается произнести эти слова, но я их чувствую. Они для меня так же реальны, как холодный ночной ветер, коснувшийся моего лица.

Я нужна ему, как пища и вода. Как солнечный свет и дождь. Как…

Как я и Ро привыкли нуждаться друг в друге.

Я прогоняю эту мысль и наклоняюсь к Лукасу. Он обхватывает мое лицо ладонями, крепко его сжимает, будто я так же тверда, как красные камни пустыни, что окружает нас. Надежная, крепкая вещь. Неоспоримый факт или вечная истина.

Я взглядом прошу разрешения стать ближе к нему. Ближе, чем это возможно физически.

Лукас кивает, и я проникаю в него, ища некий особый момент, некую точку. Я нахожу ее — ярко горящую в его сознании — и, когда мысленно тянусь к ней, в одно мгновение оказываюсь в той пещере, где мы встретились впервые.