Идиот

Я возразила, что согласно Хомскому, число слов тоже бесконечно.

– Потому что есть, например, противовоздушная ракета, а против нее может быть противопротивовоздушная ракета, а дальше – противопротивопротивовоздушная ракета. Ракета.

– Ладно, хорошо. Возможно, мы так и будем общаться, начиная с настоящего момента.

– Настоящего момента настоящего момента.

Его это не рассмешило.

Я ложкой пинала туда-сюда колечки. Тут всего одна буква, «о», но комбинаций бесконечно много. Иван угрюмо доел омлет, блин, картошку и допил апельсиновый сок.

– Ладно, – сказал он, отодвигая стул. – Пожалуй, теперь ты можешь пойти домой и лечь спать или что там еще. Заняться своими тайными делами, которыми занимаешься без меня.

– А, – ответила я. – Ладно. Ты тоже можешь заняться своими тайными делами.

– Да, меня ждет масса тайных дел.

Мы выкинули мусор, поставили подносы и тарелки на ленту и вышли на улицу.

– Увидимся, – сказала я.

– Да, рано или поздно, – ответил он. – У нас не очень хорошо со связью.

– Мы исправимся, – сказала я.

Он нахмурился.

– Знаешь, ты тоже можешь мне звонить. Не обязательно ждать, пока позвоню я.

– Ладно, – грустно произнесла я: то есть сам он звонить не собирается. – В следующий раз позвоню я.

– Хорошо, – сказал он и, повернувшись, зашагал к своему дому.

* * *

В спальню я вошла на цыпочках, надеясь не разбудить Ханну. Послышалось шуршание. Я замерла. Ханна села, зевнула и как следует потянулась.

– Ничего себе – это ты только пришла?

– Да.

– А где ты спала?

– Я не спала. Просто сидела всю ночь в одной комнате. Устала.

– Похоже, тебе надо отдохнуть, – сказала она, спрыгивая с кровати.

– Я и собираюсь, – ответила я, карабкаясь со столика на свой верхний ярус.

– Прямо сейчас? Даже на завтрак не пойдешь?

– Я уже поела, – я с головой спряталась под покрывало. Ханна еще некоторое время цокала по комнате и что-то говорила о ключах. Наконец она ушла. Я выбралась из-под покрывала, взяла «Крошку Доррит» и таращилась на первую страницу, пока не уснула.

Проснулась в три. Столовая откроется только через два часа. Я отправилась в студенческий центр, купила сэндвич с тунцом на багете и принялась его жевать. Для поглощения этого багета, похоже, требовались ушные мышцы, утраченные мною за два миллиона лет эволюции.

* * *

Я нашла сборник басен и прочла две басни об оленях. Обе кончались плохо. В «Олене и стойле» олень спрятался от охотника в стойле для скота. Но охотник заметил, что из-за сена торчат рога, и убил его, доказав тем самым, что «от опытного глаза не скроется ничто». В «Олене и охотнике» олень сетует, что его ноги не так прекрасны, как рога. Позднее он скачет на своих ногах от охотника, но цепляется рогами за дерево и погибает. Мораль: «Самыми полезными вещами мы зачастую гнушаемся». В целом, главная проблема оленя – рога. Хотя нет, не рога, главная проблема оленя – охотники.

* * *

Светлана праздновала двадцатилетие и позвала меня в гости. Я долго колебалась, что бы ей такое подарить, и в итоге остановилась на большом букете подсолнухов. При покупке я недооценила их размер. Пока я шла назад через площадь, подсолнухи, казалось, продолжали расти, и к моменту, когда я добралась да Светланы, их ярко-желтые лица величиной сравнялись с человеческими. Идея поставить цветы в вазу выглядела безумной – это как запихнуть туда девять человек. В итоге мы воспользовались чьим-то декоративным пластиковым мусорным ведром. Чтобы наполнить его водой, Ферн ходила в душевую.

Присутствовал чуть не весь Сербохорватский клуб, члены которого принесли сливовицу. Еще там был лимонный пирог. Но я думала лишь об одном: последний раз, когда мы говорили с Иваном, он сказал, что вечером постарается позвонить. Пирог на вкус оказался лучше, чем на вид. Я поговорила с шестью ортодоксальными еврейками, которые в следующем году будут жить в одном блоке со Светланой. Они все страдали пищевым отравлением. Перед субботой они сварили традиционный куриный суп и всю ночь держали его на теплой плите при температуре чуть ниже кипения.

– Это лучший способ разводить бактерии, – объяснил Джереми, который изучал микробиологию. Когда я уходила, Светлана увлеченно беседовала по-сербохорватски с парнем в пластиковых очках. На сербохорватском она говорила совсем по-другому – расслабленнее и в то же время оживленнее.

На автоответчике было одно новое сообщение. Мать описала, как после их многомесячных трудов лаборант поскользнулся, упал и разбил все пипетки: «Думаю, он поскользнулся по Фрейду».

Я повесила трубку. Телефон почти сразу же зазвонил. Это был Иван. Он сказал, что сидит в студенческом центре и что если мы сейчас выйдем, то встретимся как раз посередине. Я подумала, что в студенческий центр ведут разные дороги и мы можем разминуться, но всё же встретила Ивана по пути. Он выглядел весьма возбужденным.