Иди и возвращайся

Следующим днем уроки тянулись бесконечно долго. Я рисовала прямо в тетрадках. Поначалу учителя пытались со мной бороться, вызывали в школу папу и бабушку, назначали дополнительные занятия со школьным психологом.

Школьный психолог, Екатерина Васильевна, давала мне пачку бумаги, карандаши и говорила со мной. Рассказывала о сыне моего возраста, о том, что нужно учиться, а рисунки оставить на после уроков, предлагала тесты со смешными пятнами. Я слушала и рисовала, тогда еще совсем неумело, улицу за окном и припаркованные машины, саму Екатерину Васильевну, стопку книг на столе, луч солнца на книгах. Интуиция вела меня по цветам, формам, изгибам. Переделывать реальность я начала гораздо позже, наверное, после покупки новой шапки.

Через час, когда дополнительное занятие заканчивалось, я забирала готовые рисунки и шла домой или к близнецам. У близнецов меня всегда принимали как родную, никто не заставлял делать уроки. Можно было валяться на ковре и рисовать, или читать, или болтать с Настей о всякой ерунде, пока Ваня, сверяясь с инструкцией, собирает очередной автомобиль из груды некрасивых продырявленных железок. Через какое-то время учителя оставили меня в покое, и в тетрадях по-прежнему появлялись школьные коридоры, портреты одноклассников, маскароны, фасад дома напротив. Тетради у меня заканчивались быстрее, чем у остальных.

На каждой перемене я набирала телефон следователя и каждый раз слышала длинные гудки. Но наконец перед последним уроком, геометрией, в трубке раздался шорох и усталый низкий голос сказал:

— Клочков слушает.

Я ошарашенно молчала — уже не надеялась, что до него дозвонюсь, — а он раздраженно повторил:

— Слушаю, говорите!

— Здравствуйте. Я по поводу дела, которое вы ведете. — Тут я поняла, что не знаю, что соврать, и снова замолчала.

— Говорите быстрее. — У него в кабинете хлопнула дверь.

— Нина, дай посмотреть домашку. — Настя подлетела ко мне и, не дожидаясь ответа, стала рыться в моем рюкзаке.

— По поводу дела о… пропаже моей матери. — Я назвала имя.

— От какого года, напомните?

— 2014-го.

— Да, такое дело есть. Что вы хотите узнать?

Настя наконец нашла нужную тетрадь в моем рюкзаке, шлепнула ею о свою парту, уселась и стала изучать. Я опять помолчала, но врать все-таки не стала и сказала правду:

— Я бы хотела узнать новости по этому делу. Отец мне ничего не рассказывает.

— Вы ее дочь?

— Да.

— Вообще-то новостей нет. Мы все проверили, но зацепок, сами понимаете…

— Могу я посмотреть, что вы нашли тогда?

На том конце провода почувствовалось раздумье, которое разрешилось:

— Документы показать не могу, но могу в общих чертах рассказать о ходе расследования и что удалось выяснить. Можете прийти с трех до четырех.

— Я приду! Приду! Куда идти?

— В управление на Литейном, — ответил Клочков М. П. и положил трубку.

Я нашла точный адрес в интернете. Было около двух — как раз досидеть урок и доехать до управления.

Близнецы подозрительно посмотрели на меня, когда я сказала, что сегодня у меня с группой этюды в Ботаническом саду. Настя обиженно поджала губы.

— Сходим вечером в кино? — спросила я, чтобы не казаться слишком уж занятой.

— Ага! — энергично согласился Ваня. — Посмотрю, что идет поблизости, и отпишусь! — У нас с ними был общий чат.

Я выскочила на улицу под мрачное сыреющее небо и понеслась на Литейный проспект — мимо домов со столетней историей, мимо переплетающихся змей, поддерживающих балконы драконов. Прохожие норовили попасть под колеса: целаканты, архелоны, плакодусы. Они отпрыгивали, когда я тренькала звонком самоката.

Управление находилось в нескладном здании послевоенной постройки. Оно хмуро таращилось окнами на глухую пробку на проспекте. Внутри я спросила у охранника, где найти следователя Клочкова. Он записал мою фамилию в потрепанный журнал и сказал подняться на пятый этаж.

Пятый этаж управления был похож на отделение полиции, но людей тут было меньше.

У пробегавшего мимо молодого человека я спросила о Клочкове.

— Женька, — окликнул он коллегу, шедшего нам навстречу, — девушка интересуется, где найти Клочкова.

— Клочкова? Кто такой Клочков?

— Точно не знаю. Следователь, наверное. Клочков М. П., — для верности я протянула им квадратик с именем и телефоном. Они взяли его и внимательно изучили с обеих сторон.

— Саня, тут девушка ищет Клочкова, — они подозвали другого молодого коллегу.

— Отстаньте от девчонки. — Тот отобрал у них и вернул мне записку.

Он указал на дверь, напротив которой мы стояли. На ней была табличка: «Кабинет № 53. Клочков Михаил Петрович. Старший оперуполномоченный уголовного розыска по Центральному району Санкт-Петербурга».

Под громкий хохот я постучала в дверь. Ответа не последовало. Постучала еще раз погромче.

— Кто там такой вежливый? Входите, — раздался голос, с которым я говорила два часа назад.

Кабинет Михаила Петровича был почти копией кабинета участкового: тот же тусклый свет из зарешеченного пыльного окна, такие же пухлые папки дел, занимающие все подоконники, столы и стулья. Разве что пол был свободен, на нем даже была потертая ковровая дорожка, не доходившая до стола.