Идея

Две недели пролетели как один час. Химия никогда не была любимой наукой Кучаева, но сам факт творения затягивал. Чётко следуя подробной инструкции, Артём варил, смешивал, спрессовывал, растворял, подмешивал и выпаривал без остановки. Сопровождающий заскучал уже на второй день. Он-то решил, что сорящий деньгами глупец наймёт его, чтобы не делать всю черновую работу самому, но тот даже близко не подпускал никого к своим устройствам. Саму же логику происходящего химик не понимал. Вроде что-то получалось, но что конкретно — непонятно. Не наркотики и на том спасибо.

Спустя две недели Артём получил результат: простой пятимиллиметровый шприц, наполовину заполненный люминесцентной жидкостью. Кислотный зелёный цвет не вызывал доверия, а то, как препарат светился во тьме и вовсе пугало, но только это могло помочь его другу. Конечно, ещё можно было понадеяться на энергон, но доступа к нему у Кучаева не имелось.

— Ты точно уверен, что поможет? — в очередной раз спросил Коршунов. — Сам видишь, у Жгулёва последняя стадия.

Алкоголь уже не помогал — Пётр все время стонал от боли. Он уже давно не приходил в сознание и даже не мог дотянуться до родной бутылки, из-за чего Коршунову пришлось перетащить его в соседний дом и нанять сиделку. О том, что больного нужно везти в больницу, и речи не шло — по ухабам он до неё просто не доедет.

— Коли. Хуже мы ему уже не сделаем, — ответил Артём, хотя внутренне очень переживал за друга. Кучаев боялся, что он где-то ошибся и инъекция не поможет. А то и вовсе принесёт умирающему невероятные страдания.

— Как знаешь. Вся ответственность на тебе, — кивнул Павел и всадил содержимое шприца в Петра. Взяв запястье больного, Коршунов начал отслеживать пульс, но ничего особого не происходило. Прошла минута. Вторая. Пятая. Пётр стонал, пребывая в стране кошмаров и не было заметно, что ему становится лучше. Медик отпустил безвольную руку и тяжело вздохнул:

— Сожалею, Роман, но чудес в нашем мире не бывает. Он умирает. Твой препарат не помог.

Кучаев видел это и сам. Почему-то стало тяжело дышать, стены пустого жилища давили. Нанятая сиделка укрыла больного и как-то незаметно вытолкала всех прочь. Не нужно неподготовленному человеку смотреть, как его друг умирает в муках.

— Выпьешь? — Коршунов протянул помятую стальную флягу. — Я помню каждого, кого не смог вытащить. Кому опоздал с помощью. А ведь среди них были ещё мальчишки — девятнадцатилетние пацанята, только оторванные от мамкиной юбки. Тяжело это, смотреть, как человек уходит.

Артём ничего не ответил. Взгляд физика был устремлён вдаль, но в то же время Кучаев ничего не видел. В голове шумело, хотелось орать, рвать и метать, на ком-то выместить всю горечь и боль. Вначале Лиза, затем Пётр. У него забрали всех, кем он дорожил, кого любил. На кого мог надеяться. Сколько они так просидели, трудно сказать. Может час, может два. Солнце коснулось горизонта и начала наползать ночная прохлада, когда из дома вылетела взмыленная сиделка:

— Павел, Роман, идите скорее сюда! Больной, он… Он очнулся! Требует водки…

Глава 10

— Артём, у нас проблема. Причём большая…

Артём… За последние полгода, что физик играл роль Романа, он даже привык к чужому имени. Да и сейчас для всего мира он оставался именно Прокофьевым, не Кучаевым. Но не для Павла Коршунова.

С момента чудесного восстановления Петра прошло двое суток. Павел взял кровь на анализы и однозначно заявил — в теле не осталось даже намёка на страшную болезнь. Сразу после лаборатории Коршунов собирался отправляться к знакомым, чтобы сообщить тем о невероятном событии, но Артёму удалось перехватить медика. Кучаев понимал, к чему может привести информация о том, что где-то в глубинке России произошло «чудо» — к тому, что кто-то из руководителей страны начнёт интересоваться, почему это «чудо» произошло без его вмешательства. Павел долгое время никак не мог понять мотивы Артёма. Ведь в мире ежедневно умирает от этой страшной болезни несколько сотен, а то и тысяч человек и тот, кто изобретёт лекарство, сможет их всех спасти. Стать известным, не говоря уже о том, что сможет неплохо заработать. В общем, Коршунов посоветовал не мешать ему спасать этот прогнивший мир и перед Артёмом встал нелёгкий выбор — либо пояснить свою позицию, либо сделать так, чтобы Павел больше никогда никому ничего не рассказал.

Выбор пал на первый вариант. Прежде, чем принимать какие-либо решения, Артём попросил Павла выслушать его. Тот согласился уделить десять минут, но спустя положенное время даже не вспомнил о отведённом на разговор времени. Кучаев говорил больше часа, описывая свои злоключения в тюрьме. Для того, чтобы подкрепить свои слова чем-то весомы, Артём вывел из глаза проекцию рецепта, что он приготовил для Петра. Именно это склонило чашу весов в нужную сторону — когда наступила тишина, Павел думал о чём угодно, только не о том, что следует рассказывать всему миру о новом «чуде».

— Что за проблема?