Идеальный выбор

Каролина, спасенная Денни от неминуемой кары за длинный язык, разрывалась между слезным раскаянием, новой любовью и робкой надеждой на возобновление дружбы. Потому она пролепетала что-то о гениальном выходе из положения для всех, а затем с облегчением упала в объятия своего рыцаря в сверкающих доспехах. Она не сопротивлялась, когда ее усадили в такси и отправили домой к Денни, где она сперва наплачется до изнеможения, а потом побалует себя до одури, заказав ужин из тайского ресторана и посмотрев с полдюжины фильмов по видео. Хелен, наблюдая, как Каролина обвивается вокруг Денни, целуя его на прощанье, шепнула Софии:

— Богатую девчонку можно научить самостоятельности, но в глубине души она все равно мечтает о папочке, который утешит и все устроит.

Софии внезапное отступление Каролины с передовой самодостаточности тоже не понравилось, хотя она не отрицала, что порою все бы отдала, только бы явился кто-нибудь, утешил и все устроил. Сильная одинокая девушка с личным ангелом-хранителем — это замечательно, но и иногда добрый папочка пригодился бы любому. Или мамочка. Щедрый поставщик чудесных подарков. С Хелен об этом говорить было бесполезно, она давно покончила с романтической зависимостью. Пережив три больших любви и один неудачный брак, оставшись с двумя детьми, которых она воспитывала пополам с бывшим мужем, Хелен выбрала в спутники жизни чистый наркотик. По крайней мере, с героином она знала, за что платит.

В тот вечер Софию обуяла параноидальная застенчивость, она танцевала будто в первый раз, только и думая о том, насколько заметен ее живот. Но Денни не ошибся: клиенты вовсе не находили Софию менее прекрасной и, похоже, упивались ее расплывавшейся талией. Вслух никто из них о ее беременности не упомянул, но теперь, когда она открыто признала то, на что все глазели, она попыталась трезво оценить свой успех по размеру чаевых. София не сумела точно определить, за что ей платят: то ли посетители обалдевают от беременной стриптизерши, то ли просто рады взглянуть на нормальные женские формы, но чаевые увеличились процентов на десять. Опять же, изменился и танец: теперь, когда София все острее ощущала свое тело, она и двигалась иначе. Ей стало труднее забываться под музыку. Она раздалась, нагрузка на телесную ось сместилась — и не столько по причине беременности, сколько потому, что сама София увеличилась. Она росла, и желание все забыть изрядно ослабло.

В тот вечер она вернулась домой поздно и постаралась сразу же уснуть, предложив Габриэлю лишь небрежный поцелуй вместо беседы на ночь. Утром, проснувшись, обрадовалась, что он уже ушел. София не сомневалась: ему отлично известно, о чем она размышляет, но она пока была не готова обсудить новый замысел и добиться от Габриэля совета. У доброго папочки много полезных достоинств, однако патриархальная строгость не из их числа. София черпала силы из нерассуждающей поддержки подруг, приветствовавших любое новшество просто потому, что оно исходит от Софии.

Она давно привыкла, что почти все ее знакомые считали себя вправе высказаться, не дожидаясь, когда их спросят, насчет спорного характера ее работы. В последнее время София обнаружила, что чуть ли не каждый — начиная со старика на автобусной остановке и кончая никогда не рожавшими подругами — полагал своим долгом дать ей совет касательно здоровья и будущего материнства, по этим вопросам все мнили себя экспертами. Стоило доброхотам глянуть на ее живот, как они принимались озвучивать свои твердые, высоконравственные и абсолютно противоречивые убеждения. А также озарения задним числом. И новые соображения, посланные вдогонку.

— Бет, что мне делать?

Жонглируя детьми — один на коленях, другой у груди — и одновременно вытирая молочную отрыжку со своей рубашки, Бет вздохнула:

— Поступай как знаешь, Соф. Ты ведь все равно сделаешь по-своему. А уж если ты намерена работать, то, вероятно, именно такая работа тебе и нужна. Но я обязана предупредить…

— Да?

— Речь идет о свете, костюмах, гриме, о том, чтобы сделать большой номер, я правильно поняла?

— Большой номер в маленьком пространстве.

— Отлично. Но вот чего я больше всего опасаюсь: через пару месяцев храбрая амазонка на диком мустанге может в одночасье превратиться во вздорную толстую бабу.

— Ясно. Спасибо, Бет.

— Всегда пожалуйста. А теперь, будь любезна, возьми кого-нибудь из детей. Они меня уже достали.