Идеальный вариант

Но заканчивались стоны о прошлом всегда одним и тем же. Мама сводила брови в хмурую складку на переносице, промокала глаза воображаемым платочком и всхлипывала, театрально шмыгая носом:

– Вот за кого тебе надо было выйти замуж. – И, заметив в глазах дочери протест и негодование, осекалась и спрашивала невинным голосом: – Где же сейчас наш Ванечка? Не знаешь? Очень жаль. Такие воспоминания, целый кусок жизни. И совершенно не интересоваться человеком!

– Он мной тоже не интересуется.

– Откуда тебе знать?! Ты же асоциальная личность.

– Я?!

– Конечно! В социальных сетях не сидишь, с людьми не общаешься. Выглядишь всегда одинаково, ходишь в одних и тех же шмотках, даже пахнешь уже лет сто сладкой ванилью, будто пекарь.

Наташа вынула руку из ящика, в котором продолжала переставлять пузырьки, и шумно понюхала запястье. «Нет. Ничего. Едва уловимый аромат туалетного мыла и никаких других запахов». Она уже неделю не пользовалась любимыми духами (теми, что пахли ванилью, теми, что муж принимал за «Шанель», хотя флакон с совершенно другим названием украшал Наташину прикроватную тумбу уже лет десять). Не пользовалась для того, чтобы сегодня надушиться запахом прошлого.

– Ну, куда же ты запропастился?! – воскликнула она чуть громче желаемого и тут же услышала возмущенный окрик:

– Мам! Просили же! Хватит уже банками грохотать.

Наташа осторожно выдвинула ящик до предела и торжествующе улыбнулась:

– Попался!

Маленький прозрачный пузырек с крышкой в форме цветка стоял в самом дальнем углу, зажатый баночками с давно просроченным кремом. Женщина освободила флакон из плена, взяла в руки, чуть дрожащими пальцами отвинтила цветок и жадно втянула давно забытый аромат. Улыбнулась мечтательно и сказала:

– Какая прелесть!

– Какая прелесть! – Наташа уронила несколько драгоценных капель на указательный палец, провела им по шее, поставила несколько точек за ушами и, наклонив голову, привстала на цыпочки так, чтобы Ваня смог оценить эффект, спросила кокетливо: – Нравится?

– Спрашиваешь! – Он хохотнул горделиво. – Теперь душись только ими, и я по запаху буду определять, что пришла моя женщина.

Наташа покраснела. Он назвал ее женщиной. Не девочкой, не девушкой, а именно женщиной, и было в этом что-то одновременно и приятное, и немного стыдное. Как будто хотел лишний раз напомнить о том, что случилось вчера. Он и хотел. Притянул ее к себе и жарко выдохнул прямо в ухо:

– Помнишь, как в фильме?

Фильм «Запах женщины» с обожаемым ею Аль Пачино посмотрели полгода назад, и оба остались, что называется, под впечатлением. Но если девушку больше увлекла игра актеров и линия взаимоотношений, то Ваня буквально бредил какое-то время самой идеей картины. Сначала прочитал роман, потом несколько книг, подробно описывающих химические процессы в организме и действие женских феромонов на мужское обоняние, и затем удовлетворенно объявил:

– Вот почему я в тебя такой влюбленный.

Наташе тогда стало обидно. Она не думала, что у чувства есть объяснение. А если и есть, то не должно было оно, по ее мнению, заключаться в каком-то там запахе. Все должно быть гораздо сложнее, значительней и многогранней. Впрочем, она была еще слишком юна, чтобы уделять много времени размышлениям на философские темы, и быстро выбросила из головы грустные мысли. Главное, что он ее любит, а уж почему да отчего – не имеет значения. Любит, и думает о ней, и заботится. Вон какие духи подарил. И аромат нежный, тонкий, хрупкий, девичий, как сама Наташа. Такие были ощущения от подарка. А Ваня назвал их «запахом его женщины» и (Наташа ему, конечно, в этом не призналась) все испортил. Там, в фильме, речь шла совсем о другом запахе, духи не имели к этому никакого отношения, но после его слов аромат казался ей стыдным и очень интимным для того, чтобы душиться напоказ. С того момента она выдавливала на себя несколько капель только в моменты, когда действительно была Ваниной женщиной. А это случалось нечасто: оба москвичи (комнат в институтском общежитии не положено), у обоих родители домоседы, скептически относящиеся к грядкам и свежему воздуху. Так что в те счастливые моменты, когда ровесники, родители которых открывали дачный сезон, предавались любовному томлению в свободных квартирах, Ваня с Наташей продолжали до изнеможения целоваться на парковых скамейках и последних рядах кинозала, что было, безусловно, приятно, но уж слишком морально устойчиво. В общем, до настоящего грехопадения опускалась Наташа редко, отчего флакон с крышкой цветочком был и по сей день наполовину полон.

Она намочила палец и провела им за ушами, ощущая таинственное волнение, будто готовилась осуществить нечто запретное. Капнула немного жидкости на запястья и, слегка успокоившись, щедро сбрызнула духами шарф.