Идеальный сын

– Боже ты мой, – охает Шелли и вслед за мной говорит шёпотом. – Звони в полицию!

– Ой… Да… Не подумала, – растерянно говорю я, чувствую себя дурочкой.

– Тесс, клади трубку и звони в полицию. Дверь открывай только полицейским. Я недалеко. Скоро буду.

Отключаюсь, но не сразу: пальцы дрожат, быстро не получается. Шелли права. Нужно позвонить в полицию. Рассказать им всё. Чтобы нам ничего не угрожало, Марк. Я должна уберечь Джейми во что бы то ни стало.

Внезапно понимаю: это реально происходит со мной. В саду мужик опёрся на дерево как ни в чём не бывало, и этот мужик следит за мной, за Джейми. От испуга Шелли реальность вколачивается в моё сознание, и я, спотыкаясь, выхожу из комнаты.

Сажусь на нижнюю ступеньку лестницы, звоню в полицию. Но мы не кино: всё тянется медленно – пока я только называю имя, адрес, указывая, какая служба мне нужна, проходит вечность. Проходят минуты. Интересно, он всё стоит там, следит? Тот мужик, что гнался за мной в Маннингтри, кто звонил мне два вечера тому назад – кому это ещё быть, как не ему.

Диспетчер говорит ровным тоном, строго по делу.

– Вы уверены, что это человек?

– Да. Что-то в темноте сверкнуло – фонарик, может, или телефон.

– Вы в доме одна?

– Да… То есть нет. Со мной мой сын Джейми, но ему только семь.

– В дом легко попасть?

– Нет, мне кажется. Я проверила двери, всё закрыто.

– Хорошо, высылаем наряд по адресу. Сегодня много вызовов, придётся, возможно, подождать.

По дому разносится стук – кто-то барабанит в дверь, следом голос Шелли:

– Тесс, это я, Шелли.

– Что это за шум? – спрашивает диспетчер.

– Это Шелли, просто подруга.

– Это она тот человек? – В голосе диспетчера звучит нотка недоверия. Нотка «А не гоняете ли вы полицейских туда-сюда из-за пустяка».

– Нет, я увидела человека и ей позвонила, а она и предложила приехать.

– Хорошо. Когда впустите подругу, заприте дверь. Наряд скоро отправится к вам.

– Спасибо.

Кладу трубку, несусь через весь дом – скорей бы впустить Шелли, как бы до неё мужик не добрался.

Рву дверь на себя: у Шелли глаза как плошки, будто она не меньше моего напугана. Нос течёт, сама она выглядит промёрзшей насквозь.

– Ты как? – спрашивает она, не заходя внутрь. – Ты так долго не открывала, я уж подумала, что-то с тобой случилось, а ключ запасной забыла взять.

– Прости. Мне диспетчер в полиции задавал кучу вопросов. – Показываю ей жестом заходить, но она стоит как стояла.

– Вызвала, значит, хорошо. – Она вздыхает, и, пока я пытаюсь втянуть её внутрь дома, чтобы наконец затворить наглухо дверь, засучивает рукава своей чёрной куртки и никуда не двигается с места.

– У тебя фонарь есть? – спрашивает вдруг она.

– Да зачем тебе? – Роюсь за подставкой для ботинок: там где-то с прошлого Хеллоуина валяется тот наш аляповатый оранжевый.

– Пойду гляну.

– Чего? Нет! Полицейский сказал нам зайти внутрь и двери запереть.

– Там ходит какой-то извращенец, подсматривает и пугает тебя до полусмерти. Ему это с рук не сойдёт.

Не успеваю я даже возразить, втолковать ей, как это опасно, она хватает у меня из рук фонарь и летит во мрак. Всё тело пронизывает дрожь, я захлопываю дверь и закрываю на замок.

А я дальше несусь через весь дом в тёмную гостиную. Шелли на подходе: по земле прыгает круглый луч фонарика и вдруг подскакивает, проходя по деревьям. Слежу за лучом, вглядываюсь в деревья. Сердце стучит в ушах, задерживаю дыхание – вот сейчас появится эта фигура. Но там уже никого.

Минуту спустя Шелли поворачивается к окну и пожимает плечами. Пока она бредёт по лужайке, я подбегаю к боковой двери.

– Я никого не нашла, – громко говорит она, приближаясь к дому и выключая фонарик.

Сердце так же бешено колотится, кусаю губу, чтобы только не крикнуть ей, чтобы скорее заходила.

– Но ветрило тот ещё, конечно. Может, на ветру ветка просто качалась, – говорит она, входя и снимая ботинки, сверху заляпанные грязью. Видно, и правда у деревьев по грязи походила. Чувствую стыд. Стыд и благодарность.

– Наверное. Прости. Заставила тебя примчаться – я не хотела. Я звонила просто друга услышать.

– Да я и рада была проехаться. Мы с Тимом опять поцапались. И пошла поплавать, чтобы отойти, а тут ты звонишь – я как раз из бассейна выходила. – Голос её предательски срывается.

Включаю чайник, жестом показываю Шелли садиться.

– Всё как всегда, – говорит она, протирая пальцем глаза. – После нашего вчерашнего разговора я задумалась снова об усыновлении. Мне так хочется ребёнка, Тесс. Не младенца, а ребёнка. Снова быть мамой. Ну я предложила Тиму взять маленького мальчика или девочку под временную опеку. Не получится, будет возможность отказаться. А Тим даже обсуждать не захотел. По сути, он меня обвинил в эгоизме, раз я не хочу родить нам ребёнка. – Шелли касается пальцами медальона, проводит ими по цепочке взад-вперёд.

Чётко представляется фотография Дилана – растрёпанные светлые волосы, яркие голубые глаза.

– Это ужасно, – бормочу. Забываю про чайник, сажусь перед ней. Все мысли про незнакомца в саду стёрлись, а вместе с ними и мои слёзы.

Не могу перестать представлять Дилана. Ему бы сейчас было восемь, как Джейми.