Идеальный мир

Илиана немного полежала с открытыми глазами и поняла, что больше не уснёт. Снова этот сон. Удушающе-липкий кошмар, время от времени повторяющийся. Она заметила, что частота трансляции этого сновидения увеличивается накануне тяжёлых или переломных моментов в её жизни. Впрочем, это она уже и без ночных подсказок знала. Глядя немигающими глазами в потолок, она снова увидела себя в машине со своими родителями, в которую через несколько минут на огромной скорости врежется пьяный водитель белой газели. Это было почти сорок лет назад. За день до аварии ей исполнилось семь. Стиснув зубы, Илиана простонала. Почему это до сих пор не отпускает её, и время от времени возвращается в самые трудные периоды её жизни?! Ведь она не помнит даже лиц своих родителей. Только глаза отца, который обернулся к дочке, когда она вскрикнула. Но сначала девочка увидела на тротуаре человека в чёрной одежде и очках с блестящей, словно золотой оправой. Мужчина смотрел прямо на неё, а когда их машина проехала мимо и она оглянулась, он рукой в чёрной перчатке приветственно помахал ей вслед. Но самым жутким было то, как он улыбался. Уверенно и спокойно, точно своей старой приятельнице. Будто он абсолютно точно знал, что произойдёт дальше. А ещё, и это Илиана поняла гораздо позже, так улыбаются люди, которые не сомневаются в том, что скоро вы увидитесь снова. Семилетний ребёнок не мог отвести глаз от его гипнотической улыбки и качающейся из стороны в сторону ладони, обтянутой чёрной лайковой перчаткой. И вот тогда она громко вскрикнула. Мать и отец повернулись к ней одновременно, и она увидела встревоженное лицо отца, всего лишь на секунду оторвавшего взгляд от дороги. Но этого оказалось вполне достаточно. Самого столкновения она не помнит. Она лишь почувствовала, как какая-то мощная и стремительная сила вышвырнула её из машины на обочину. Только гораздо позже ей стало известно, что именно это обстоятельство и спасло ей жизнь.

Она протяжно вздохнула, посмотрела на спящего Арона и встала с кровати. Затем накинула тонкий, шёлковый халат на голое, изумительной красоты тело, откинула на спину тёмные, длинные волосы и через стеклянные двери вышла в их чудесный сад.

Предрассветное небо было светло-фиолетовым, каким часто оказывалось в это время года. Она села на свою любимую скамейку, почти невидимую среди крупнолистных, душистых орхидей и шафрана, ещё влажных от росы и вдохнула полной грудью. Здесь же находился маленький пруд с плавающими в нём большими, жёлтыми цветами, похожими на водяные лилии или лотосы. Но это были не те и не другие. И в этом заключалось самое главное. В этом было всё дело. Ей говорили название, но она забыла. А может даже не пыталась вспомнить. Она много к чему потеряла интерес за последнее время. Но и это было не важным. Единственное, что имело значение, как, впрочем, и всегда в её жизни, – это Арон. Вернее его отношение к ней. А оно изменилось. И довольно значительно. Хотя внешне, разумеется, это никак не проявлялось. Арон был настоящий джентльмен. К тому же, он слишком умён, чтобы как-то демонстрировать это. Он явно может служить отличным примером безупречного самообладания и дисциплины. Но Илиана знала. Вернее, чувствовала. Она всё и всегда воспринимала через чувства. Или интуицию. Можно называть это как угодно. Любые события, люди, факты и явления жизни просеивались ею через её внутреннее интуиционно-чувственное сито. Неосознанно, автоматически и мгновенно. Как говорил Арон, её тончайшее от природы, а в процессе приобретения ею жизненного опыта, воспитываемое и развиваемое шестое чувство, родилось прежде неё самой. И поэтому, он мог ничего не говорить, но она знала, что не ошибается и почти ненавидела себя за этот чувственный дар, за этот рок и проклятие одновременно. Предвидеть до происшествия, ощутить до прикосновения, услышать до сказанного, предчувствовать до осознания. Илиана откинулась на мягкую, изогнутую спинку поразительно удобной садовой скамейки и прикрыла глаза. В тот же момент раздалась нежная и мелодичная трель невидимой в листве птахи. Да и настоящая ли та птица вообще?