Идеальные

Ей так и не удалось припомнить, когда она летала без Интернета. Холли предпочитала летать на юго-запад, так что Интернет был обычно бесплатным. И даже если нет, она почти всегда могла пожертвовать восемью-двенадцатью долларами, чтобы иметь доступ к Сети с момента взлета и до посадки.

А взойдя сегодня утром на борт самолета, Холли достала мобильник безо всякого намерения провести полет, оставаясь на связи. Но потом она открыла свой почтовый ящик, а там первое же послание было от Ника.

Холли не нравилось переписываться с Ником по электронной почте. А особенно ей не нравился его ориентированный на деловую переписку блок подписи – одни нейтральные цвета и заявления о конфиденциальности мелким шрифтом. Но худшим из всего было его имя. То есть то имя, которым он подписывался. А подписывался он «Николасом» вместо «Ника». Холли Николаса не знала. И переписываться с ним для нее было равнозначно переписке с совершенно незнакомым человеком.

Ник написал ей пару недель назад. И второй раз этим утром – так и не дождавшись от нее ответа. Холли не винила его. Она бы поступила так же. И, на самом деле, она вовсе не пыталась игнорировать его письма. Первое послание от Ника Холли открывала по три раз на дню с тех пор, как его получила. И каждый раз целую минуту наблюдала за тем, как мигал маленький курсор, до того как кликнуть «Закрыть».

«Может, нам попробовать пройти курс супружеской психотерапии?»

Забавно, что Ник воспользовался электронной почтой, чтобы это предложить. А кто-то и вовсе скажет: если пара доходит до той точки, что основной формой их общения становится переписка по электронной почте, значит, время для терапии давно упущено.

Холли с Ником перешли от обмена текстовыми сообщениями по телефону к электронной переписке через месяц после ее первого положительного теста на беременность. В тот момент они думали об адвокатах. Думали не всерьез, но Холли сама подняла эту тему – мягко, насколько сумела. (Она была свидетельницей и первого, и второго, и третьего развода своей матери и знала, какими болезненными и неприятными они могли быть.) Ник согласился обдумать ее идею. А на следующий день она обнаружила у себя на почте его письмо.

– Супружеская психотерапия, – прошептала себе под нос Холли, пробуя каждое слово на вкус. Как бы странно и чуждо они ни звучали в ее голове, на языке они казались еще хуже.

– О чем вы?

Холли подняла глаза. Мужчина рядом снова опустил журнал и теперь смотрел на нее с выражением легкого любопытства на лице. Он говорил с акцентом, но не с исландским. «Может, он из Восточной Европы?» – подумала Холли.

И испытала удовлетворение, пока не осознала, что произошло. Этот человек заметил ее только потому, что она пробубнила себе под нос пару слов.

– Извините. Ничего… Я просто разговариваю сама с собой, – пролепетала в замешательстве Холли.

Теперь она оказалась одной из тех женщин, что привлекают к себе внимание, лишь когда делают что-либо необычное, даже эксцентричное.

Мужчина, по всей видимости, счел такое объяснение достаточным. Одарив Холли приятной, но безразличной улыбкой, он вернулся к чтению журнала. Журнал, похоже, был научным – сродни тем, что читал перед сном ее муж. Ник читал о современных технологиях, а не о людях. Он не знал, кто такой Tyga.

Холли отвернулась к иллюминатору, ожидая увидеть за стеклом ту же пелену из облаков, что наблюдала почти весь полет. Но вместо этого она увидела землю, уже заметную, поскольку они начали снижаться. Любуясь видом, Холли наклонилась вперед – неуверенная, заинтригована она или поражена незнакомым ландшафтом. С высоты горы казались маленькими, крошечными кучками черной земли, рассеянными всюду, докуда доставал ее взгляд. И от пика до пика простирался снег – чистый, нетронутый.

Отвернувшись от окошка, Холли достала книгу, которую при посадке положила в карман на задней спинке сиденья перед собой. Посмотрев на женщину, изображенную на обложке – с красной помадой на губах и откровенно пустым выражением лица – она в который раз задалась вопросом: «Как, черт возьми, меня сюда занесло?» Этот вопрос занимал ее с момента отъезда из Далласа. Иногда в философском плане, иногда в буквальном смысле. Какого черта она делала здесь, в салоне самолета, державшего курс на Исландию? Что она вообще знала об Исландии, кроме того, что тут все занимались кроссфитом?

Ответом конечно же была «супружеская психотерапия». Хотя разве это был ответ?