Идеальные

Детали приходили в голову легко. Намного легче, чем порой ложь. Она сбежала от мужа-абьюзера, рассказала Алабама спасителям. Ей необходимо было исчезнуть – навсегда и бесследно. Возможно, Бенно и Том уловили в ее голосе искреннюю обиду и боль, поэтому поверили ей. А возможно, Алабама просто мастерски умела врать людям. Врать так, чтобы им хотелось ей верить. Успех лжи – усвоила Алабама – кроется в том, чтобы сдобрить ее достоверными подробностями настолько, чтобы она зазвучала как правда. Алабама рассказала Бенно и Тому о помидорах Генри и его привычке экономить на всем и планировать бюджет, а потом добавила о его склонности бить ее снизу по подбородку.

Из динамиков поезда прорезался голос робота, предупредивший практически пустой вагон о следующей остановке. Голубое небо снаружи затмили высокие здания, их окна теперь находились на уровне надземной железной дороги. Алабама смогла бы даже заглянуть в них, рассмотреть мельком офисы, должно быть, полные чопорных женщин и мужчин в строгих костюмах. Поезд въезжал в деловой район города – «Чикагскую петлю».

Гвендолин прописала Алабаме таблетки, как и ее прежний врач. Но, в отличие от того старого глупого докторишки, Гвендолин объяснила ей, какое действие на организм они оказывают. По-видимому, «антипсихотик» было только название, не диагноз. «Ну конечно, вы не психопатка, – сказала Гвендолин, ужаснувшись тому, что Алабама даже на одну секунду могла подумать такое. – Вы ведь знаете, как тренировать свое тело, чтобы бегать быстрее и лучше? – спросила она и добавила: – А антипсихотические препараты тренируют ваш мозг, чтобы он думал быстрее и лучше».

Поначалу таблетки пошли хорошо. Терпимо. И Алабама дала им реальный шанс, ради Гвендолин. Ее единственной жалобой был раздражающий побочный эффект, но он был настолько незначительным, что она не посчитала нужным даже рассказать о нем. Впрочем, реши Алабама посетовать врачу на этот побочный эффект, она бы описала его как маленькие вспышки, крошечные эпизоды, которым она не находила объяснения. Алабама могла протирать «кошки» или кипятить воду, и в этот момент ее одолевало странное-престранное ощущение, как будто бы она бодрствовала, хотя она и в самом деле не спала.

Когда поезд начал замедлять скорость, механический голос снова заговорил. Алабама подождала, когда он замолкнет, и встала с места. На платформу она сошла вслед за женщиной и ее маленьким сыном, который свисал с руки матери так, словно это была не рука, а веревка. Женщину, похоже, это раздражало.

День выдался прекрасным: на продуваемой ветром платформе было немножко зябко, но на тротуаре уже стало комфортно. Стальные ступени привели Алабаму к угловой части здания, в которой размещался один из любимых ее маленьких ресторанчиков – там подавали боулы с тофу и десертные шейки для очищения организма. Всякий раз, когда Алабама с Селестой приезжали в город, они обязательно наведывались в это заведение, чтобы полакомиться салатом, который ели прямо из картонных коробочек и болтали, болтали, болтали без умолка.

В тот день, когда Алабама решила вернуться в Чикаго, она подумала о тех салатах. А еще в ее голову полезли всякие странные мысли. Робин Синклер только что сообщила о своей поездке в город ради какого-то дела с Холли, которое Алабама толком не поняла. Но она поняла достаточно для того, чтобы кровь закипела так, как не закипала уже приличное время. Алабаме стало интересно – зайдет ли эта парочка (Холли и Робин) в ее ресторанчик. А воображение тут же нарисовало ей образ Холли, разгуливающей по ее городу с одним из ее любимых шейков в руке. Последней каплей стало сообщение Селесты – ее лучшей подруги! – о ланче с Холли. В тот же день Алабама забронировала билет на самолет.

На данный момент она уже не принимала таблетки, хотя и не призналась в этом Гвендолин. Алабама прекратила их пить в тот день, когда число ее подписчиков в Инстаграме достигло миллиона. Целого миллиона! Вот это прорыв!

После своего блистательного исчезновения Алабама больше ничего не постила. В действительности она ничего не делала со своим аккаунтом, только удаляла случайные злобные комментарии. И все равно, даже несмотря на отсутствие нового контента, люди слетались на ее профиль, как мухи на мед. Алабама не ошиблась в своем предвидении. Людям нравятся трагедии. Даже забавно, насколько они предсказуемы.

Отказавшись от приема таблеток, Алабама с удовольствием наблюдала, как росло количество ее подписчиков. Но потом, когда это, наконец-то, свершилось – их стал миллион! – Алабама не почувствовала ничего. Абсолютно ничего. Ни одной, даже слабой эмоции. «Это все таблетки», – сообразила она. Они что-то изменили в ней, основательно.

Алабама не сказала Гвендолин о том, что перестала пить таблетки. И конечно же она не рассказала об этом Бенно, который бы не преминул пробурчать: «Мы просто желаем тебе помочь». Быть может, Бенно и хотел ей помочь, но что он знал о ней? Обо всем остальном?