Идеальные

Холли вспомнила свою последнюю ночь в Исландии – розовую от крови воду, стекавшую на дно керамической чаши мойки. Она смотрела на нее и думала о ребенке, которого не хотела заводить, обо всех младенцах, которых теперь не желала ни иметь, ни видеть.

Она вытащила мобильник из нарукавного чехла. То последнее сообщение, которое Холли проигнорировала, было действительно от Мэллори. Она не стала отвечать на него и сейчас. А вместо этого прокрутила «Контакты», нашла нужный номер и нажала на иконку «Позвонить». Но стоило ей поднести телефон к уху, как в голове мелькнула мысль: «А я ведь даже понятия не имею, зачем звоню и что хочу сказать…» Или все-таки она понимала?

– Холли. – Голос Ника выдал нечто среднее между удивлением и беспокойством. – Ты уже вернулась?

Холли подняла голову и поглядела на небо, на котором одинокое облако проползало по солнцу.

– Да. Сегодня днем.

– Что ж, здорово, – сказал Ник, только это слово прозвучало не здорово. А тихо и слабо, как будто он испустил последний вздох.

Холли подумала про хлебный нож на кухне мини-гостиницы; как естественно, как легко ее рука потянулась и схватила его… А потом этот нож вспомнился ей в руке полицейской, опрашивавшей Холли на следующее утро. Она чуть не задохнулась тогда от нехватки воздуха в легких…

Кое-какие вещи о Холли не знал в этом мире никто. Но самым удивительным оказалось то, что сама Холли никогда по-настоящему не знала себя.

– Как ты думаешь, ты бы смог быть счастливым, не имея детей? – спросила она. – Если бы походили на сеансы семейной психотерапии и наладили отношения. Ты смог бы смириться с мыслью, что я, возможно, никогда не изменю своего мнения?

Ник на другом конце линии замолчал. Почему – Холли понять не смогла. То ли потому, что вопрос его удивил, то ли он просто не желал озвучивать ответ.

– Не знаю, – наконец произнес Ник. Неуверенно, но в еще большей мере печально. – Возможно, смог бы. Я имею в виду, что нам и так неплохо живется. Возможно, мне больше ничего и не нужно.

Холли открыла глаза и окинула взглядом улицу, по которой какая-то женщина катила мусорный бак. Несмотря на жару, дама была в чулках, не подходивших по оттенку к ее коже.

Нажав через несколько минут на «отбой», Холли встала на ноги не сразу. Она еще размышляла о жизни с Ником. О том, какая она была. Им ведь и правда неплохо жилось. И не просто неплохо, а хорошо. И Холли не удивило, что и Ник думал так же. Ее больше удивила форма, в которую он облек свое мнение. «Нам и так неплохо живется», – сказал он, в настоящем времени! Это не соответствовало тому тону, которым он это проговорил. Надежда в его голосе была настолько вымученной, что и на надежду-то совсем не походила.

– Извините, – сказал кто-то за ее спиной.

Обернувшись, Холли увидела женщину, стоявшую у ворот в гараж. Должно быть, сидевшая на тротуаре Холли показалась ей странной.

– С вами все в порядке? – поинтересовалась женщина в явной попытке оценить, представляла ли Холли для нее угрозу. Хотя воспитание заставило ее скрыть свою тревогу за маской участия.

– Да. Простите, – опершись рукой об асфальт, Холли начала приподниматься. Сухожилие отреагировало стоном. Холли вздрогнула, но все-таки встала. – Я совершала пробежку и растянула мышцу, поэтому вынуждена была присесть, – пояснила она, слегка пошатнувшись.

– О, господи! – На лице женщины теперь отобразилась неподдельная обеспокоенность. – Вам нужна помощь? Мне кого-нибудь позвать?

– Нет-нет, – отмахнулась Холли. Сухожилие болело, но не настолько сильно, чтобы она не смогла преодолеть полмили до дома. – Со мной, правда, уже все в порядке, – заверила она женщину, сознавая, что это не так.

Возможно, с ней не все было в порядке. Всю ее жизнь.

Глава 41

Селеста

Спустя два дня

Чикаго, штат Иллинойс

В ночь по возвращении из Исландии Селеста долго лежала в постели без всякой надежды на сон.

Ей очень хотелось заснуть. Усталость была настолько сильной, что даже кости ломило. Но как только Селеста закрывала глаза, она видела перед собой Алабаму.

Луи молча лежал рядом с ней и тоже не спал. Селеста понимала это по дыханию мужа – оно оставалось легким и почти беззвучным. Иногда она даже задавалась вопросом: что такого было в сне, что превращало его абсолютно нормальное дыхание в захлебывающиеся вдохи тонущего человека? Обычно, если Луи становился слишком громким, Селеста толкала его, принуждая затихнуть. А муж, как правило, не просыпался до конца, чтобы осознать, за что получил тычок в спину.

«Интересно, – подумала Селеста, – а моя мать тоже не спала по ночам, когда я была маленькой? Ждала, когда я ее позову?» Об этой особенности материнства ни на одном веб-сайте не говорилось. Там говорилось о недостатке сна, но не упоминалось о том, каким неудовлетворительным был сон у матери маленького ребенка. Став матерью, Селеста уже не могла забыться глубоким сном, отключиться полностью, как Луи. Она всегда оставалась одной ногой в реальности, готовая вскочить при первом зове Беллы.