Идеальность

Она выстрелила второй раз. Стрела воткнулась в живот, разорвав одежду. Пашка заорал, хватаясь руками за воздух.

Ната подошла ближе. По полу поползли тонкие струйки крови. Они выглядели не так круто, как обычно бывают в фильмах, но всё же.

Завораживали.

Пашка нашёл в себе силы подняться и выбрался в коридор. Ната не стреляла, наслаждаясь следом крови, размазанным по полу. В коридоре стояла недопитая с утра бутылка виски. Ната прихватила её.

Пашка вломился в комнату, через которую проник в дом. Заляпал кровью хорошие дорогие обои.

Ната замахнулась и что есть силы ударила бутылкой Пашку по голове. Аккурат в залысину на затылке.

— Убегающий от проблем — слаб не только телом, но и духом, — произнесла она. — Хорошая цитатка, надо выложить в инсте.

Глава одиннадцатая

Вокруг Пашки был густой осенний лес, пахнущий дождём, перегноем, грибами, смертью. Так, должно быть, представлялся персональный загробный мир, куда Пашка хотел угодить после смерти.

Но это ему показалось. Сразу стало понятно — накинулся морок, выдрал из реальности и погрузил в приятное сновидение. Так мозг сбегает от проблем и боли. Спасается.

В лесу всё было не так, как Пашка хотел. Запахи не те, ощущения… подвох…

Вдобавок проступили неясные тени, какие-то дёрганные силуэты, в глазах двоилось, и вот уже Пашка увидел Нату и ещё одну Нату, и они заталкивали его в багажник автомобиля и переговаривались сами с собой одним и тем же голосом. А в багажнике едко пахло выхлопами и машинным маслом. Запахи немного отрезвили, наваждение рассеялось, Ната стояла одна, в темноте, зажав в губах сигарету — его, Пашкину самокрутку! — и пыталась прикурить, чиркая спичками и ломая их.

Пашка шевельнулся, неловко упёрся в канистру с «незамерзайкой». С хрустом отломилось оперение стрелы, торчащей в плече. Боль взвилась до затылка, Пашка застонал, но Ната его не слушала. У неё получилось закурить. Она захлопнула багажник, завела мотор.

Пашка снова оказался в лесу — уже точно сообразил про морок и боль, и попытался выкарабкаться из влажной высокой травы. Где-то журчал ручей. Рука не слушалась, живот болел, а из носа и рта капало. Кровь или что-то ещё — не разобрать.

Очнулся в помещении. Куда-то его уже перенесли. Было тепло. Кто-то (конечно же Ната!) уложил его на бетонный пол и прикрыл до пояса старым драным одеялом. Пашка сразу заметил дверь, потому что сквозь узкую щель проникал гутой оранжевый свет, рассеивающийся по пыльному полу. Когда глаза привыкли к полумраку, он смог различить множество картонных коробок, стоящих, лежащих, валяющихся сна боку с вываленными внутренностями — книгами, одеждами, пустыми бутылками и прочим разнообразным хламом, который обычно убирают в подвал, чтобы забыть навсегда. Тут же лежали мешки с цементом, осколки кирпича, куски линолеума.

Он хотел сесть, но боль в области поясницы и в плече заставила вернуться в исходное положение. Перед глазами мельтешили белые пятнышки, во рту пересохло, ужасно хотелось пить. По затылку разливалась тёплая и вязкая боль. Пашка вспомнил звон стекла, вспомнил удар по голове. Каким же он, все-таки, стал слабаком! Ни армия, ни тренировки не помогают от слабости духа. Хотел бы выжить — выжил бы. А так, что остаётся? Лежать и подыхать на пыльном полу. Идеальное место для смерти.

У одной из стен стояли и тихо гудели два старых холодильника. Когда они синхронно замолчали, стало слышно, что над головой кто-то ходит. Послышался приглушенный голос. Скрипели половицы.

Что это за дом, интересно? Куда его привезли?

Осторожно, чтобы не вызвать очередную волну боли, Пашка нащупал стрелу в области живота. Она воткнулась ниже пупка, правее — это был даже не живот, а жировая складка (хоть в чём-то повезло быть толстым!). Острый конец стрелы торчал справа сбоку, распоров кожу. Ранение уж точно не смертельное. Вот только вряд ли кто-то повезёт Пашку к врачу в ближайшее время…

Заскрипели петли. Дверь приоткрылась, впуская много густого света, вошла Ната. Она была в чёрных очках, с платком на голове, скрывающим волосы. Платье помятое, с пятнами крови. В руках Ната держала пластиковый контейнер.

— Очнулся?

— Смотря, для каких целей интересуешься, — с трудом выдавил Пашка. Казалось, звук голоса сдирает кожу внутри рта, будто мелкая наждачная бумага.

Ната подошла, присела рядом. Контейнер поставила у его головы, извлекла плоскогубцы.

— Зубы драть будешь? — усмехнулся Пашка.

Вообще-то, он не шутил.

Ната не ответила, сняла очки, брезгливо осматривая Пашку. Зажала плоскогубцами стрелу в животе, надавила и с хрустом переломила у основания.

От вспыхнувшей боли Пашка едва не заорал, рефлекторно попытался схватить Нату за запястье, не смог, а она засунула руку под Пашкин бок, нащупала кончик стрелы и вытащила её с громким чавкающим звуком.

Пашку разом покинули силы. Он обмяк и заморгал, изо всех сил пытаясь не провалиться обратно в лес, во влажную траву, в загробный мир.