Идеальное вторжение

И отвезла. Только не к знахарке, а прямо в руки людей Фитиля. Так лесопромышленник оказался в подвале, где все было готово к приему важного гостя. Корнеплод разложил пыточный инструмент и ждал лишь знака хозяина. Виктор Игнатьевич сохранил присутствие духа и укорил самого себя:

— Ах, дурак я, дурак, старый осел! Ведь это Эвелина подстроила, верно?

— А кто же еще! — охотно подтвердил Фитиль.

— И ведь знал я множество историй, когда молодые жены интересовались только деньгами мужей, но почему-то думал, что меня это не касается. И вот теперь приходится расплачиваться за свою наивность. Но мне интересно, на что она рассчитывает? Обязательно найдутся свидетели, видевшие, как мы вдвоем садились в машину. И тогда вместо миллионов она получит лет двадцать тюрьмы.

— Она рассчитывает, что вы добровольно согласитесь на заморозку, — пояснил Фитиль.

— А больше она ничего не хочет? Чтобы я своими руками подписал себе смертный приговор!

— Наоборот. Из этого подвала люди живыми не выходят. Но вы можете заменить смертную казнь заморозкой.

— Какая разница! Что в лоб, что по лбу — суть дела от этого не меняется.

— Ошибаетесь, — и Фитиль прочел лесопромышленнику небольшую лекцию о заморозке, пару раз упомянув название фирмы.

— Ага! Так вот почему на моем столе оказалась ваша рекламка, — догадался Виктор Игнатьевич. — Неужели Эвелина надеялась, что я дам себя заморозить?

— Нет, ей требовались отпечатки ваших пальцев.

— Вот стерва, все продумала!

— Кроме одного. Если каким-то чудом мы не сумеем вас заморозить, ее тоже придется убить. Глупо оставлять такого опасного свидетеля.

Фитиль бил наугад, совершенно не зная характера лесопромышленника и основываясь только на личном впечатлении от Эвелины. Такую женщину сложно возненавидеть от всего сердца.

В душе Виктора Игнатьевича отчаянно боролись два чувства: всепоглощающая любовь к жене и страстное желание жестоко отомстить. В конце концов с минимальным перевесом одолели христианские ценности.

— Насколько я понимаю, это дополнительные аргументы в пользу заморозки, — указал лесопромышленник на орудия пыток.

— Совершенно верно.

— Наверное, от них испытываешь чудовищную боль?

— Нет, — категорически отверг Фитиль слова лесопромышленника. — В человеческом языке нет слов, которые могли бы точно отразить причиняемые ими муки. Я знаю, о чем говорю, приходилось видеть.

— Ладно, поверю вам на слово.

— То есть вы даете согласие на заморозку?

— Хотя я очень сомневаюсь, что шансы на воскрешение пятьдесят на пятьдесят, но, думаю, процента три-четыре у меня есть. А это несколько больше, чем вообще ничего. Давайте сюда вашего юриста.

Глава 30

Когда закончился рабочий день, Жирносек запер дверь офиса на ключ и открыл сейф, из которого достал бумажку и пачку долларов. Доллары он пересчитал — уже в третий раз — и часть спрятал в карман, а часть оставил в сейфе. Их он положит в банк, договор с которым подписал, когда получил свою долю за первого замороженного. Фитиль не обманул, заплатил, как обещал. С того времени счет Богдана Ильича регулярно пополнялся. Он еще точно не знал, как потратит деньги, хотя некоторые мысли были. Главное — иметь хорошую заначку, о которой ничего не знает жена. Правда, время от времени Жирносека терзали мысли, не слишком ли много он заначивает? У них растет дочь, не успеешь моргнуть глазом, как она превратится в невесту. Сумеет ли ее избранник обеспечить молодую семью жильем? Тут лучше перестраховаться, тем более, что Богдан Ильич хотел ближе к старости иметь отдельную комнату. Это сейчас он мобилен и проводит дома именно столько времени, чтобы получать удовольствие от общения с супругой. Но не приведи Господи часами мозолить друг другу глаза в одном помещении. А ведь жена, которая заглядывала в будущее так же далеко, как и Жирносек, как-то обмолвилась:

— Ничего, в крайнем случае добавим денежек и разменяемся на две однокомнатные.

Ага, и до глубокой старости толкаться задами? Не дождется! Надо все хорошенько просчитать и слегка уменьшить заначку, но только жену строго-настрого предупредить, что деньги в первую очередь предназначены для решения квартирного вопроса. А то знает он ее, накупит всяких тряпок. Бабы есть бабы.

Тут раздался звонок. Богдан Ильич взглянул на экран мобильника. Фитиль. Ему до лампочки, что рабочее время формально закончилось, может побеспокоить в любую минуту. Его право, если отстегивает такие деньги.

— Я вот о чем подумал. Хватит использовать подмену, когда ты мотаешься по больницам, надо взять постоянную секретутку, которая бы сидела в офисе и занималась оформлением договоров. Можешь быть спокоен, на твоем жалованье это никак не отразится. Бабок у нас сейчас хватает, я отстегну, сколько понадобится.

Жирносек не разделял оптимизма Фитиля. Доходы «Новой жизни» были хорошими, но далекими от заоблачных. Впрочем, хозяин — барин, если решил взять нового человек, так тому и быть.

— Только у меня никого нет на примете, — осторожно заметил Богдан Ильич.

— А мы поступим, как все люди. Дадим объяву в газете, — сказал Фитиль.