Идеальное вторжение

— Все элементарно, профессор. Олдмен выиграл суд и добился права замораживать живых людей. Заморозку признали не эвтаназией, а погружением людей в длительный сон. Мы здесь, в России, создадим фирму, аналогичную фирме Олдмена. Пока с использованием вашего антифриза.

— Но это будет чистой воды убийство! — от неожиданности Комаров повысил голос.

— Тише вы! Лучше вспомните, о чем я говорил. Эти люди умоляют о смерти и готовы хорошо заплатить, но родственники опасаются нарушить запрет на эвтаназию. А мы этот запрет обойдем, поможем хорошим людям и денег заработаем.

— Ну, если так, то у меня осталось немного антифриза, — с сомнением в голосе произнес Комаров.

— Профессор, вы узко мыслите. Представьте, сколько в России безнадежно больных людей! И среди них хватает состоятельных граждан.

— Допустим, — Михаил Эдуардович не испытывал восторга от затеи Фитиля. — Но закон принят в Штатах, а не России.

— Примут. Мы же теперь во всем подражаем цивилизованным странам, — усмехнулся Фитиль. — Проблема в другом. Вдруг чисто внешне будут заметны признаки смерти?

— Признаки смерти? На замороженном теле? Интересно, как вы это себе представляете?

— Ну, я не знаю, там, жуткая гримаса или еще что.

— Сомневаюсь. Возможно, тщательный анализ тканей покажет наличие ядовитых продуктов частичного распада антифриза, однако внешне этого не определить. По крайней мере мыши выглядели нормально.

— Кто же позволит резать человека, который заплатил большие деньги за то, что в будущем его воскресят? Дадут только посмотреть. А ваши мыши — не показатель. Шерсть все скрывает. Нужен опытный экземпляр с безволосым лицом.

— У некоторых обезьян морда без шерсти и хорошо развита мимика, — тут же нашелся Комаров, с ужасом догадываясь, кого имел в виду его собеседник под опытным экземпляром.

— Для начала пойдет и обезьяна, — равнодушно согласился Фитиль. — Вы мне назовите породу. Сейчас за деньги можно достать, что угодно.

— Хорошо, я уточню в справочниках и позвоню вам.

— Только я хотел бы сам все увидеть.

— Это сложнее. У нас сидит вахтер и, кроме того, вечером двери института закрываются.

— Я могу прийти днем.

— Не стоит. Лучше провести опыт без любопытных глаз. И я, кажется, знаю, как вас впустить.

Через три дня Фитиль подъехал к институту. Его сопровождал Корнеплод, форма головы которого объясняла, почему ему дали такое погоняло. Обеими руками он держал большую клетку, завернутую в покрывало.

Михаил Эдуардович уже ждал их в большой комнате на цокольном этаже. Здесь стояли скоростные центрифуги, находившиеся в общеинститутском пользовании. Поэтому Комаров сумел взять ключ от комнаты — якобы для работы. Он распахнул створку большого окна, и Фитиль с Корнеплодом оказалась в здании.

— Есть маленькое неудобство, — сообщил Михаил Эдуардович. — После окончания работы лифты отключают, придется идти по черной лестнице.

— Высоко? — поинтересовался Фитиль.

— Четвертый этаж.

— Ерунда.

— Я заморозил лабораторную крысу. Посмотрите, как она выглядит, — сообщил ученый.

Крыса оставила Фитиля равнодушным.

— Давайте займемся обезьяной, — нетерпеливо сказал он.

Корнеплод снял покрывало. Комаров увидел очаровательную обезьянку величиной с пуделя. Рот примата был прихвачен скотчем. Корнеплод схватил обезьянку и бесцеремонно вытащил из клетки. Та, будто предчувствуя ужасную судьбу, энергично отбивалась всеми четырьмя лапами.

— Держите крепче, — ученый с хрустом сломал ампулу и где-то на четверть втянул ее содержимое в шприц.

— Что это? Антифриз? — спросил Фитиль.

— Нет, снотворное. Если сейчас вколоть антифриз, ее морда останется искаженной страхом. Будет нечистый эксперимент.

— А почему так мало?

— Чего, снотворного?

— Да.

— Ампула рассчитана на человека. Обезьяна намного меньше. Если вкатить ей полную дозу, возможен летальный исход.

Вскоре животное угомонилось.

— Можно делать второй укол, — Комаров достал из холодильника пробирку.

Ученый ввел обезьяне антифриз и взглянул на часы:

— Подождем минут двадцать. Вещество должно разнестись по всему телу.

Фитиль подошел к примату:

— Нормальная морда. Никаких признаков, что она склеила ласты. Профессор, а вы уверены, что яд подействовал.

— Попробуйте найти у нее пульс или подставьте к пасти зеркало.

— Я че, баба, зеркало с собой таскать! — вырвалось у Фитиля, и он, поняв свою оплошность, принялся молча нашаривать пульс на тонкой лапке.

— Нету? — осведомился Комаров. — Погодите, в одной из комнат лаборатории есть небольшое зеркало, я сейчас принесу.

Вскоре Фитиль убедился, что животное мертво. Однако на всякий случай он попросил заморозить обезьяну:

— Мало ли. Вдруг от холода какая-нибудь фигня выскочит.

Деревенеющее тельце положили в морозильную камеру.

— Сколько нам ждать, профессор?

— Для верности час.

— Долго.

Но едва примата начало схватывать холодом, здание внезапно погрузилось в темноту.

— Электричество отрубили, — с грустью констатировал очевидный факт Фитиль.

— Надеюсь, скоро включат. У камеры достаточная инерционность, однако всему есть предел. А повторная заморозка нарушит чистоту эксперимента, — сказал Комаров.

Они прождали больше часа, и тут терпение Фитиля лопнуло.