Идеальное преступление

— Татьяна Владленовна, Третьяков сказал вам, что располагает доказательствами того, что ваш муж убивал женщин.

— Мало ли кто что может сказать, — не задумываясь, ответила Татьяна.

— А он не говорил, что это за доказательства?

— Нет.

— Тогда почему вы испугались?

— А кто вам сказал, что я испугалась?

— Охранник.

— Вы верите всему, что вам говорят?

— Нет, конечно.

— К чему тогда вопросы?

— Но этому человеку я поверил.

— Дело ваше.

— И все-таки, что вам сказал Тимофей Тимурович?

Татьяна отложила бумагу в сторону, взглянула на Волина с откровенной враждебностью.

— Это официальный допрос?

— Да нет. Мы просто беседуем.

— То есть вы ведете разговор на правах частного лица?

— Совершенно верно.

— Я не обсуждаю свои семейные проблемы с малознакомыми людьми.

— Татьяна Владленовна, ну зачем вы так? — Волин вздохнул. — Что лично я-то вам плохого сделал? Ваш муж настоял, чтобы его дело передали мне. Значит, он мне доверяет. Разрази меня гром, если я понимаю, чем заслужил такую неприязнь с вашей стороны. Между прочим, два дня назад я должен был с женой и дочерью улететь на юг, в Сочи. В отпуск. Теперь моя семья плещется в море, а я сижу в Москве.

— Боже, как трогательно, — не без насмешки прокомментировала Татьяна.

Волин вдруг разозлился. Он вспомнил, с каким чувством Скобцов отзывался о своей жене. И вот теперь эта холодная, равнодушная стерва не хочет даже пальцем пошевелить ради того, чтобы помочь мужу. Впрочем, насчет «помочь» это, наверное, он перегнул. Судя по рассказу охранников, в бумаге, которую Третьяков показал Татьяне, содержалась не самая лестная информация о Скобцове.

— Ладно. Не хотите говорить — не надо. Если Третьяков получил свою информацию через МУР, можете быть уверены, рано или поздно мы тоже ее получим, — с деланным спокойствием заявил Волин. — Пока же я хочу, чтобы вы поняли: кроме меня, вашему мужу надеяться не на кого. В данный момент я — его единственный друг. Леонид Леопольдович Вихрев жаждет как можно скорее упрятать вашего мужа за решетку. Следователь городской прокуратуры считает, что вина доказана и дело можно передавать в суд. Ему благодарность от начальства, вашему мужу — пожизненное. Вы этого добиваетесь?

— Думаю, моя откровенность Андрею не поможет, — ледяным тоном заметила Татьяна.

— Ошибаетесь, — возразил Волин. — Я смогу проверить правдивость данной информации. И если окажется, что в бумаге действительно содержались лживые сведения, тогда показания Андрея подтвердятся. Пусть косвенно и не по всем эпизодам, но это даст официальный повод усомниться в правильности выводов следствия.

Татьяна несколько секунд думала, затем покачала головой:

— Если Третьяков говорил правду, вы эти сведения получите и без моей помощи.

Понятно, подумал Волин. Значит, она все-таки не до конца уверена в том, что Третьяков врал.

Изящный заглянул в приемную:

— Я принес.

— Спасибо. — Волин взял аудиокассету, покрутил в руках. — А вы разве не на катушки пишете?

— Так у нас же аппаратура не стационарная, — пожал плечами охранник.

— Угу.

Волин достал плейер, вставил в него кассету, нажал клавишу «воспроизведение».

20 Октября. Ночь

Тимофей Тимурович Третьяков сидел в своем кабинете и задумчиво просматривал бумаги, полученные утром от одного из прежних коллег. Ему было необходимо принять какое-то решение. Внезапно затрезвонил телефон. Третьяков снял трубку:

— Да?

— Тимофей Тимурович? Это Скобцов.

Признаться, звонок несколько удивил ТриТэ. Он никак не ожидал, что Скобцов позвонит ему сам.

— Слушаю вас, Андрей Данилович.

— Тимофей Тимурович, у меня к вам серьезное дело. Вы единственный человек в банке, которому я могу доверять.

— Одну секунду, Андрей Данилович. — ТриТэ прикрыл микрофон рукой, крикнул: — Эй, кто-нибудь!

Дверь открылась, и в кабинет заглянул охранник. Тот самый, с которым Андрей столкнулся на выходе из зала совещаний.

— Что случилось, Тимофей Тимурович?

— Это Скобцов. Засеките, откуда он звонит.

— Хорошо.

ТриТэ опустил руку.

— Андрей Данилович, вы еще здесь?

— Да.

— Теперь мы можем говорить свободно. Что случилось?

— Тимофей Тимурович, у меня есть доказательства того, что кое-кто собирается ограбить наш банк.

— Хм, — Третьяков изобразил удивление. — Вы знаете кто?

— Знаю. У меня был свидетель, готовый дать показания и назвать имена, но его убили.

— Когда, где?

— Полтора часа назад, в казино «Каро» на «Пушкинской».

— Чем я могу вам помочь?

— Мне кажется, за мной следят.

— Где вы сейчас находитесь?

— Дома.

— Заприте дверь, никуда не выходите, не отвечайте на звонки, не открывайте никому, кроме меня. Я сейчас возьму несколько человек из охраны, и мы приедем к вам.

— Нет. Вы должны быть один.

— Почему? — ТриТэ старательно разыгрывал удивление.

— Некоторые из ваших людей причастны к ограблению.

— Не может быть. У нас очень тщательный отбор. В банковскую службу безопасности принимают только людей с кристальной репутацией.

— Поверьте. Я знаю, о чем говорю. Если вы приедете с кем-то еще, я не открою дверь.