Идеальное отражение

При этой мысли мне стало нехорошо — неужели он и сейчас подглядывает через мои глаза, качает данные из главного импланта и смеётся надо всеми попытками догнать его?

— Не верю, — прошипел я, сжимая кулаки. — Я не могу контролировать этот процесс, а значит, и он не может.

После этого я заставил себя успокоиться: несколько раз глубоко вздохнул, закрыл глаза и досчитал до двухсот. И только потом позволил себе вернуться к мыслям о своенравном и гнусном двойнике.

Итак, что у нас есть?

Я способен время от времени воспринимать то же, что и моя изготовленная в «Мультипликаторе» копия. Это хорошо. Моё отражение иногда в состоянии точно таким же образом получать информацию обо мне. Это плохо. Таким образом, наблюдаем некоторое равновесие.

Ещё двойник пытался имплантировать себе эвристический анализатор — самообучающийся модуль, который осуществляет анализ состояния организма и среды, формирует новые алгоритмы поведения. Зачем? Или он осознал, что ему не хватает настоящих человеческих мозгов, полноценных воспоминаний и знаний, чтобы адекватно ориентироваться в реальности Пятизонья?

Ещё известно, что дубль планировал двинуться в сторону «Войковской».

Нужно отправиться туда же, только сначала посетить всех, с кем фальшивый Лис имел контакт за несколько часов, проведённых в Тушинском лагере. Вдруг ещё кто-нибудь из торговцев или мастеров вспомнит что-то интересное и, сам того не зная, снабдит меня важной информацией?

Придя к некоторому душевному равновесию и наметив план действий, я отправился его выполнять.

Мастер-оружейник только плечами пожал в ответ на мои осторожные расспросы, бионик по кличке Три Пальца сказал, что за одну плату он дважды пациента не принимает, Прыгуна я не застал, а торговец Рябой ринулся на меня с кулаками, едва я переступил порог его лавки.

— Чтоб тебе сдохнуть, гнида! — рявкнул он, пытаясь ударить меня по физиономии.

Я увернулся, и Рябой, отличавшийся габаритами раскормленного бегемота, едва не врезался в стену. Но это не умерило его пыл и, развернувшись, он ринулся в новую атаку, попутно матеря меня на чём свет стоит.

— Эй, эй! — воскликнул я, блокируя нацеленный в голову удар. — Ты чего это, отец?

Предплечье заныло, а вдобавок Рябой в этот момент изловчился и достал-таки меня кулачищем в живот. Пресс прессом, но это оказалось довольно болезненным переживанием, и выпитое у Торина пиво едва не покинуло желудок.

— Чего это я? — запыхтел торговец. — Кто мне «Хамелеон» впарил вместо «Аккумулятора»?

— Я? — удивился я.

— Нет! Твой злобный брат-близнец, явившийся из Узла! — выкрикнул Рябой и принялся вытирать со лба пот.

Похоже, боевой пыл его угас.

«Хамелеоном» называли блуждающий энергетический сгусток непонятного происхождения, способный принять облик любого артефакта. Он мог притвориться «Плетью», «Фричём», «Кодировщиком» или обыкновенной н-капсулой, даться в руки сталкеру, а затем убить его.

Причём убить не сразу, а через какое-то, порой довольно продолжительное время.

Почуять, что перед тобой обманка, можно, но не всегда это удаётся, и самый верный способ — при первой возможности показать сомнительный предмет опытному мнемотехнику.

Дублю с его куцыми мозгами на это ума не хватило.

— Ладно, извини, дружище, — примирительно произнёс я. — И на старуху бывает проруха, сам знаешь. Хорошо, что ты проверил эту штуковину прежде, чем перепродал её дальше.

— Плохо, что её не проверил ты! — Рябой запыхтел. — Деньги мои верни, гад!

Пришлось доставать карточку и расставаться с кровно заработанными, попутно пытаясь навести торговца на интересующую меня тему. Но он оказался никудышным источником информации, просто не захотел вспоминать якобы наш с ним предыдущий разговор.

Ну что же, ладно, придётся идти наугад, надеясь на то, что дублю с кастрированной памятью и навыками выживания будет сложнее, чем мне, идти по локации, и что я его рано или поздно настигну.

— Эх, рыжим море по колено, — пробормотал я и отправился к Торину, чтобы перекусить.

Кормили у коротышки в харчевне не так, как в «Пикнике» у Кали, но зато не хамили при этом. Я жевал, не забывая поглядывать по сторонам и ожидая, что кто-то из посетителей начнёт предъявлять мне претензии.

Но, то ли дубль поумнел и ни с кем в Тушинском лагере всерьёз не сцепился, то ли обиженные им не прознали про моё «возвращение», но в любом случае ко мне никто не подошёл.

— Даже обидно, — сказал я, запивая трапезу обыкновенной водой.

Вспомнился Синдбад, оставшийся в Старой Зоне с мальчишкой-праведником — интересно, как там они? Двинулись к Обочине, чтобы ввести Иеровоама в приличное общество? Или следом за мной пробрались в московскую локацию, дабы парнишка мог начать новую жизнь тут, подальше от Дьякона?

Откровенно говоря, эти вопросы не должны были меня интересовать вообще.

Но почему-то интересовали.

Отогнав искушение вмазать прозрачного, я поднялся и неспешно зашагал к той калитке, через которую попал в пределы лагеря. Куривший на боевом посту Снеговик заухмылялся так радостно, словно увидел любимую тещу, и швырнул «бычок» в железное ведро.

— Неужели уходишь? — спросил он. — И когда тебя ждать?