Идеально безумный мир

Увы, изображая молодого графа де Нормонд, Чеслав постарался на славу, передавая его образ с точностью до мелочей. Человек, прикованный цепями к дальней от входа стене, только что освещенной хранителем памяти, выглядел ожившим мертвецом. Он был бледен, как мел, и светлые, растрепанные волосы, немного испачканные в крови, лишь подчеркивали белизну его кожи, создавая некоторое сходство со скелетом. Лицо молодого человека, такое родное, такое знакомое, осунулось, похудело; губы были бескровны, глаза немного запали, а нос обострился — пребывание в плену, вне всякого сомнения, не пошло ему на пользу, как не пошло бы и никому другому. Рукава рубашки — той самой, в которой видела его Татьяна в последний раз — были оторваны, на обнаженных руках темнели синяки — следы каких-то инъекций, уколов, наверняка причинивших ему дополнительный вред. На рубашке кое-где виднелись следы крови, они же почему-то имелись и на пальцах правой руки пленника, заставляя непроизвольно задуматься. На измученном лице были заметны ссадины, синяки, следы ударов — в том, что добрый и заботливый дядюшка истязал, избивал племянника, можно было не сомневаться.

— Ох, дьявол… — Луи, в свой черед приблизившийся к клетке, потрясенно покачал головой. Не взирая на все разногласия, существовавшие между ними ранее, видеть старшего брата в таком состоянии юноше приятно не было.

Эрик, услышав его голос, с трудом приподнял голову, вглядываясь в лица пришедших к его камере людей. Взгляд помутневших серых глаз неуверенно скользнул по Роману, перебрался к Людовику… Молодой граф устало выдохнул и вновь опустил голову.

— Ты… — хрипло выдавил он из себя и, немного повернув голову вбок, с определенным трудом покачал ею, — Уходи…

— Брось, Эрик, я уже не такой плохой! — молодой маг нахмурился и, оглядевшись, уверенно стиснул руками прутья решетки, с некоторым усилием добавляя, — Я раскаялся и встал на путь исправления, одумался и прекратил водить дружбу с нехорошими людьми! В общем, можно сказать, что я морально вырос, — он ослепительно улыбнулся и, поднатужившись, принялся медленно разжимать прутья, разводя их в стороны, образуя достаточную для прохода дыру.

Роман, лицо которого он при этом едва не зажал между соседними прутьями, отпрянув, горделиво выпрямился и, прокашлявшись, важно кивнул, всем видом показывая, что исправление младшего брата — его прямая заслуга.

— Это правда, мелкий не врет. Я лично проследил за тем, чтобы он перестал знаться с Альбертом и подружился с нами, так что теперь он уверенно идет на поправку. Осталось еще несколько принудительных работ для закрепления результата — и все! Можно считать, что братик готов.

— Я тебя скоро приготовлю, — беззлобно огрызнулся Людовик и, наконец, разжав прутья, опять обратил внимание на старшего брата. Зеленые глаза его исполнились беспокойства; юноша помрачнел и с ловкостью змеи проскользнув между разжатых прутьев, поспешил приблизиться к пленнику.

Вид того явно оставлял желать лучшего — ни кровинки не было в его лице, ни малейшей эмоции не отражалось в глазах: Эрик как будто и вовсе не слышал обращенных к нему слов, не понимал, что происходит, и кто пришел ему на помощь.

— Он замучил его… — сквозь зубы прошипел Луи и, осторожно коснувшись подбородка старшего брата, чуть приподнял его голову, — Эрик!.. Эрик, ты слышишь меня, слышишь нас?

— Он что-то колол ему, — Винсент, выполняющий роль фонарного столба, хмурясь, вгляделся в синяки, усыпающие руки друга, — Ты можешь предположить, что?

Молодой маг отрицательно покачал головой. О хитроумии дядюшки он был осведомлен прекрасно, но в чем именно оно могло выражаться, предположить не мог, опасаясь сделать неправильные выводы, посему предпочитал для начала просто оказать посильную помощь.

— Поддержи его… — он быстро глянул на шмыгнувшего следом за ним в клетку Романа и, дождавшись, пока тот обхватит графа поперек туловища, аккуратно скользнул пальцами по звеньям одной из цепей, удерживающих того. Покусал губу, внимательно изучая оковы, покачал головой, вздохнул… и, внезапно улыбнувшись, с размаху ударил ребром ладони по цепи.

Послышался тихий звон. Цепь, не выдержав сильного удара, распалась на две части, одна из которых осталась болтаться прикованной к стене, а другая — присоединенной к кандалам на запястье у Эрика. Рука последнего, освобожденная столь внезапно, упала, и молодой человек, лишенный поддержки, стал заваливаться вперед.

Роман, мигом сообразивший, в чем сейчас заключается его предназначение, удержал старшего брата и, быстро глянув на железный браслет на его запястье, чуть нахмурился.

— Ты можешь что-то сделать с этим? — голос виконта зазвучал тихо, как бывало всегда в минуты наивысшего проявления серьезности, — Или Эрику так и разгуливать с новым украшением, подаренным дядюшкой?

— Ну, смотрится, конечно, красиво, но я не считаю это целесообразным, — Луи, ухмыльнувшись, немного нагнулся и, схватив кандалы на запястье старшего брата, одним легким движением разжал их, наконец высвобождая последнего из плена.