Идеальная жизнь

Уилл знал одного парня-полицейского из резервации, который женился на белой, переехал в Пайн-Ридж и стал тренером детской сборной малой лиги, где занимался его сын. Как и все полицейские, он носил значок, но не расставался и с лекарственным узелком. В 1993 году — хотите верьте, хотите нет! — он ежедневно носил этот узелок, привязывая его к кобуре. Уверял, что он приносит ему удачу. Однажды его дочь попросила узелок, чтобы показать в школе, и именно в этот день какой-то наркоман ранил его в руку.

В резервации многие, даже его сверстники, до сих пор носят узелки. И никто не обращает на это внимания. Уилл вынужден был признать, что бывают вещи и поудивительнее.

Он прошел в кухню, нашел молоток и крючок. Минуту он сидел с лекарственным узелком, потирая его о щеку и чувствуя нежную замшу истории. Это был не его узелок, поэтому ни добра, ни худа он ему принести не мог.

Уилл попытался припомнить, где его в тот день повесила Касси. Зажав мешочек в зубах, он встал на диван и прижал ладони к гладкой белой стене, надеясь почувствовать тепло, которое оставили ее талантливые руки.

Как и все в местном клубе Уэствуда, в конце «Истории моей жизни» Касси рыдала. Было совершенно ясно, почему Алекс был номинирован на «Оскара» за лучшую режиссуру, хотя номинация «Лучший актер» вызвала горячие споры: почему признание получил Алекс, а не Джек Грин, маститый актер, сыгравший его отца? Джека номинировали на «Лучшего актера второго плана», но все могло случиться иначе. Букмекеры Лос-Анджелеса предвещали, что Алекс — фаворит в своих двух категориях, а Джек в своей — может ждать премию до бесконечности, и картина получит «Оскара» за «Лучший фильм».

Многие старики после фильма покинули кинозал — они изначально пришли посмотреть фильм, о котором было столько разговоров. Но Касси из кинотеатра невозможно было вытянуть. Она осознавала, что пришла на фестиваль, в основном чтобы посмотреть «Антония и Клеопатру» — эпическую драму, в которой Алекс снялся сразу после их свадьбы.

На экране под печальный звук ситара появились титры. Касси распустила волосы, собранные в хвост, и они волной упали на спинку кресла. Она закрыла глаза как раз в тот момент, когда Алекс произнес первую реплику, и заставила себя вспомнить.

Тогда она впервые поняла, что Алекс не тот человек, за которого она выходила замуж. Он вернулся из конторы Герба Сильвера, сжимая в руках сценарий. Она работала в своей лаборатории, устроенной прямо в доме, изучая маршрут предстоящей поездки в Танзанию, когда Алекс ввалился туда и уселся перед ней.

— Вот роль, — сказал он, — для которой я создан.

Позже Касси задумалась о его словах. Было бы логичнее сказать: «Вот роль, написанная специально для меня», а не наоборот. Но в ту минуту, когда Алекс впервые познакомился со сценарием, его, как и Антония, охватила мания величия.

Он легко запоминал роль, слова слетали с его губ с первого прочтения. Касси было известно, что Алекс обладает фотографической памятью, но она ни разу не видела, чтобы он открывал сценарий.

— Я Антоний, — просто пояснил он, и у нее не было основания ему не верить.

Он не значился в списке претендентов на эту роль. Его кандидатуру даже не рассматривали, пока он не попросил Герба предложить его на роль Антония. Касси знала, что он очень нервничал. В то утро, когда были назначены пробы у ассистента режиссера, отвечающего за подбор актеров, она попросила повариху уйти и сама приготовила Алексу омлет. Добавила в него перец, ветчину, лук, сыр чеддер и «Колби» с паприкой.

— Твой любимый, — улыбнулась она, ставя перед ним тарелку. — На удачу.

В другой день он поднял бы глаза, обхватил ее за талию и усадил себе на колени, чтобы поцеловать. Или предложил бы разделить с ним завтрак и покормил ее из своей тарелки. Но в то утро его глаза потемнели, как будто он проглотил что-то ужасное, а теперь это «что-то» сжигает его изнутри. Он смахнул тарелку со стола, даже не взглянув, как она разбилась о бледный с мраморными прожилками пол.

— Принеси виноград, — прошептал он с акцентом. — Сливы и засахаренные фрукты. Амброзию. — Алекс отвернулся от застывшей Касси и поверх стола вперил взгляд во что-то, чего она не видела. — Неси угощение богу! — велел он.

Касси убежала от стола. Из спальни она позвонила в университет и сказалась больной, искренне веря, что ее вот-вот вырвет. Она слышала, как за Алексом заехал Джон. Когда за ними захлопнулась дверь, она свернулась клубочком на постели и попыталась сделаться такой маленькой, какой только возможно.

Алекс вернулся домой уже после ужина. Касси не выходила из спальни, сидела у окна и наблюдала, как горизонт заглатывает солнце. Она, непреклонная, продолжала сидеть спиной к двери, ожидая извинений, когда муж вошел в комнату.

Он молчал. Опустился у нее за спиной на колени, провел пальцами по щеке, шее, нежно погладил. Потом прошелся губами по дорожке, уже намеченной руками, а когда приподнял подбородок Касси и поцеловал, она не устояла.