Идеальная жизнь

Он протянул Джозефу его Большую Изогнутую Флейту. Касси могла услышать только один мотив, потому что сама проигрывала его тысячи раз. С блестящими глазами Уилл наклонился к шаману и спросил, как ему забрать ее боль.

Глава 23

Марджори Два Кулака оторвала взгляд от детских мокасин, которые расшивала бисером, и заметила, что Касси опять ошибается.

— Hiyá, — воскликнула она и ткнула пальцем. — Если ты не сосредоточишься, придется все выбросить.

Касси проткнула иглой мягкую кожу, понимая, что не умеет шить так искусно, как эти пожилые женщины, несмотря на их плохое зрение и артрит.

— Извините, — пробормотала она.

Розалинн Белая Звезда взглянула на нее поверх очков.

— Она всегда извиняется, — сказала она.

При этих словах голову подняла Доротея.

— Уж лучше извиняться, чем говорить глупости, — многозначительно ответила она Розалинн. — Она вообще думает о другом.

Касси слышала слова Доротеи, но не обратила на них особого внимания. Стоял месяц Созревания Вишни, который она называла июлем, ребенок вот-вот должен был родиться. Ее тело, казалось, стало таким тяжелым, что его трудно было носить, хотя этот груз был ничто в сравнении с грузом, давящим на ее разум. Каждый раз, когда ребенок пинался и переворачивался, Касси вспоминала Алекса, который до сих пор не знает правды.

Она все еще скучала по нему. Во сне она представляла, как Алекс прощает ее и прижимает к себе. Она видела его лицо, стоя в очереди в банк в Рапид-Сити, в игре света над Блэк-Хиллс, в отражениях в лужах. Касси пыталась представить, что он скажет, когда она покажет Алексу его ребенка. Но это означало, что она вернется в Лос-Анджелес, покинет эти бескрайние равнины, а этого Касси сделать не могла.

Резервация стала ей милее дома. Она не могла отрицать, что продолжает любить Алекса и всегда будет его любить, но и того, что пять месяцев, проведенных в Пайн-Ридж, она чувствовала себя свободной, тоже забыть не могла. Не было тех вечеров, которые она проводила, пытаясь угадать настроение мужа и приспособиться к нему. Она не просыпалась среди ночи от страха, что опять сделала что-то не так. Ее никто не бил, не толкал, не оставлял на ее теле синяков.

Однажды в Пайн-Ридж она увидела, как подросток пинает бездомную собаку, которая стянула у него из заднего кармана пачку сигарет. Собака была старой, почти слепой и, вероятно, с блохами, но Касси подбежала и встала между ними. Прохожие смеялись, показывая пальцем на беременную женщину, которая, едва не касаясь животом земли, склонилась над дворнягой и кричала на мальчика, калечившего животное.

— Witkowan, — назвали они ее. — Безумная женщина.

Но Касси действовала инстинктивно. Она считала резервацию некой нейтральной территорией, где всем гарантирована безопасность. И она не хотела, чтобы кто-то разрушил это представление.

Уилла постоянно не было дома. Касси заметила, что сейчас, когда он временно вернулся в Пайн-Ридж, видит его даже реже. Он много времени проводил с Джозефом Стоящим на Солнце. Касси он ничего не объяснял, признался только, что стал наконец изучать мудрость своего Народа.

Сайрес, Доротея и остальные в городке занимались приготовлением к wasipi — большой ярмарке, которая проводится в начале августа. Сайрес вместе с другими стариками ходил искать разветвленный тополь, чтобы использовать его в качестве шеста во время Танца Солнца. Доротея все свободное время закрывала банки с черникой и настойкой из корней горечавки, которые собиралась обменять на ярмарке на замысловатые шали и грубые шерстяные ковры, которые плели другие женщины. Когда она закончила складывать свои товары в большую картонную коробку, то сказала, что пойдет к Марджори Два Кулака вышивать бисером, и, чтобы отвлечь Касси от грустных мыслей, позвала ее с собой.

Вот поэтому Касси уже третий вечер подряд проводила в компании пожилых женщин, все больше чувствуя себя неумехой, когда портила вышивку бисером на браслетах, жакетах и мокасинах. Доротея отложила в сторону мешочек, который вышивала, и приподняла край одеяла Розалинн.

— Это можно будет удачно обменять, — сказала она. — Это лучшее, что ждет нас на выходных.

— Прямо не знаю, — вздохнула Марджори. — Я хоть и стара для танцев, но мне нравится смотреть, как танцует молодежь. Нравится слушать барабаны. Так громко.

Доротея засмеялась.

— Может быть, если Касси встанет поближе к музыке, ребенок родится раньше.

Касси меньше всего этого хотела. Она ничего не знала о детях и всерьез не задумывалась о повседневных вещах: о подгузниках, отрыжке, укачивании. Она больше думала о ребенке, как о блестящей развязке ситуации, в которой очутилась. Но было что-то в этой развязке — в ее завершенности! — чего она не хотела видеть.

Распахнулась дверь, и в струях летнего дождя возник Уилл. Даже не понимая, что делает, Касси встала, и мокасины, которые она вышивала, упали на пол — бисер рассыпался по полу, закатился в щели между гладкими сосновыми досками.

— Ой! — воскликнула она, нагибаясь, насколько позволял живот, и собирая упавшее.

— Знаю, знаю, — проворчала Марджори. — Ты просишь извинения.