Идеальна для меня

Впереди показался глухой переулок промышленной зоны. Высокая стена из красного кирпича образовывала нечто вроде парковочного места, закрытого с трех сторон. Я кратко взглянула в зеркало заднего вида: никого. Охрана явно не поспевала за своим боссом. Других машин и случайных зевак тоже не было. Конрад умело нашел глухое место, лишенное любопытных посторонних.

— О, боги… — зажмурившись, я с вырывающимся из груди сердцем ждала глухого столкновения, наверняка способного убить нас быстро и, если повезет, безболезненно.

В последний момент ударив по тормозам на расстоянии десяти сантиметров от стены впереди, босс остановился. Словно нарочно испытывая судьбу на прочность. Мы оба помолчали пару секунд, приводя мысли в порядок, а затем Шульц резко вышел из авто.

Не успела я отдышаться, справиться с трясущимися руками, как дверь моя распахнулась, и босс просто вытянул меня прочь, усаживая на капот машины. Раздвинув мои ноги коленом, он грубо устроился между ними, стаскивая вниз крохотные черные трусики.

— Мы на улице! — воскликнула я, упираясь ладонями в его стальную грудь. — Вдруг кто-то появится?!

Он хмыкнул. Так холодно и равнодушно, что словно по щелчку пальцев тело покрылось мурашками.

— Но у меня ведь нет души, забыла? — с издевательским сарказмом отчеканил он, а после нагнулся к самим губам, шепча едко и громко: — Мне плевать.

Я вздрогнула, будто кто-то кулаком ударил в живот, и отвернулась, не желая в этом участвовать. Это был глухой переулок, лишенный людей. С одной стороны — залив, с другой — промышленная зона. Возможно, заброшенная. А быть может, сегодня просто был выходной, и Шульц знал об этом. Не важно. Важно лишь одно — я не хотела больше сопротивляться. Силы кончились еще там, в авто, несущемся в стену. Шульц уже и так отымел мою душу во всех позах.

Придерживая рукой поврежденное недавно колено, Конрад развел мои ноги шире, поднес к губам пальцы и смочил слюной. Я ощутила, как что-то липкое и холодное скользнуло между бедер, а затем щелкнул замок пояса, и расстегнулась ширинка. Он лишь приспустил боксеры и… вошел в меня резко и грубо.

— Черт! — перед глазами возникла пелена, острая боль разлилась по телу спазмами.

Я сжала лацканы пиджака Шульца по инерции, будто пытаясь его остановить. Но он лишь замер, коротко резюмировал:

— Фак… Слишком тесно. Ты вообще когда-то сексом занималась?

Этот вопрос был больше со скрытой издевкой, но я и вправду задумалась. Свой первый раз я совершенно не помнила, будто разум старательно берег меня от этих воспоминаний. Затем был парень с вуза. На студенческой вечеринке мы напились коктейлей с русской ядреной водкой и заперлись в туалете, где он кончил едва ли вошел внутрь. А после был уже Ронни… Он казался настолько милым и нежным, что я совершенно не обращала внимания на его вялую эрекцию.

— Расслабься, — приказал мужчина, поддевая пальцем мой подбородок, заставляя смотреть лишь в его глаза. Словно заставляя забыть обо всем, что было раньше… Словно сам уже жалел, что напомнил о других мужчинах. — Слишком сжимаешь член.

Я пристально смотрела на Конрада Шульца и в некоторой степени чувствовала свою вину в том, что происходит сейчас. Это не меняло моего отношения к мужчине, не делало его святым или безгрешным. Но… заставляло меня относиться к себе еще хуже. Ведь я тоже была жертвой темного прошлого, отложившего на будущем мрачную тень. Именно поэтому я внезапно и неожиданно для себя самой импульсивно выпалила:

— Я не считаю, что вы виновны в смерти охранников, если уж на то пошло.

Знала, что пройдет несколько дней, в потом я навсегда покину «Шульц Индастрис» и Конрада в частности. Знала, что эти слова останутся в его памяти, словно некое напоминание о бывшем нерадивом секретаре. Знала и чувствовала. Но сомкнув губы, Шульц оперся взглядом в стену позади и поставил точку в данном разговоре:

— Это не имеет отношения ни сейчас, ни потом, — и плотнее сжал мою ногу, толкнувшись бедрами немного вперед, снова повторив: — Расслабься.

— Вряд ли, это возможно, — озвучила я мысли, как на духу. — Мне неприятно заниматься с вами сексом.

Между бровей Конрада пролегла складка, губы сложились в тонкую линию, а желваки заиграли. Он стиснул зубы, а затем резко выдохнул.

— Мне нужно привести мозг в норму. Сейчас я трахну тебя, Эмми Браун, — сжимая мою челюсть рукой, рыкнул он раздраженно. Выгнув одну бровь дугой, он позволил себе натянуть жуткий оскал. — И тебе выбирать, получить удовольствие или нет. Напомню, мне основательно и категорически все равно.

Часть 22

Конрад резко толкнулся бедрами вперед, словно подтверждая каждое свое слово действиями. Боль прошла, сменяясь новым, совершенно незнакомым ранее чувством наполненности. Я ощущала, как его член скользил во мне, натягивая на себя, будто огромный поршень. От неожиданности я распахнула губы в немом «о», но тут же сжала зубы и, нахмурившись, отвернулась.

Тогда он вошел в меня до упора, до самой крайней точки. Так, что глаза мои широко распахнулись, а тело сковало спазмом. Я уперлась ладонями в капот, пытаясь удержать равновесие и не проронить и слова.