Языковая структура

Несомненно, подобного рода определение языковой сигнификации имеет и свои удобства, и свои неудобства. Удобство заключается в том, что здесь указаны все те моменты сигнификации, которые автор считает существенными и потому необходимыми. Однако явное неудобство всякого такого рода определения заключается в чрезмерной сжатости и малой понятности отдельных указанных в нем моментов. Правда, этому определению сигнификации у нас предшествовали краткие разъяснения всех этих моментов. Разъяснения эти, конечно, не могут быть окончательными, поскольку для их окончательного разъяснения потребовалась бы большая книга. Разъяснения эти носят скорее конспективный характер, резюмируя собою отнюдь не конспективные, но весьма длительные усилия автора разобраться в этом сложном предмете. Поэтому кое-какие добавления и выводы все же да будет позволено автору сделать в качестве прямого вывода из предложенного определения.

§ 3. Главнейшие выводы из определения сигнификации

Так, мы хотели бы обратить внимание читателя на динамическую природу всякой языковой сигнификации. Среди весьма частых предрассудков находится и тот, который рассматривает всякое логическое понятие как нечто неподвижное и как нечто лишенное всякой смысловой активности. Это продиктовано старой метафизикой, которая всегда противопоставляла становящейся и текучей действительности не становящееся и уж никак не текучее понятие. Действительно, во всяком логическом понятии имеется какое-нибудь неподвижное смысловое зерно; но это смысловое зерно, как и всякое зерно вообще, заражено огромной смысловой силой, способной создавать множество других смысловых конструкций, подчиненных данному понятию. Научно обработанное понятие – не то, которое оформлено родовым способом, является стабильным и совершенно ничего из себя не порождает. Подлинное научно отработанное понятие не есть какая-то неподвижность, но, наоборот, является законом всех подчиненных ему частностей и методом возникновения из него всех его единичных представителей. Таковы, например, физико-механические понятия, вроде массы, объема, плотности, скорости, ускорения. Именно из таких категорий и строится точная механика, точная физика и все прочие науки, основанные на механике и физике. После этого можем ли мы сказать, имея в виду научную обработку понятия сигнификации, что наша сигнификация не есть закон для получения всех ее частностей и тот метод возникновения этих частностей, которым она заряжена? Нет, научно понимаемая языковая сигнификация есть закон и метод получения из нее всех относящихся к ней языковых частностей и единичностей. Ниже мы увидим, что данная фонема уже является не простым обобщением относящихся к ней фонемоидов, но законом и методом их возникновения.

Далее, если мы всерьез усвоили себе динамически-смысловую природу сигнификации, то и объединяемые ею сигнифицированные элементы языка не являются просто таковыми, взятыми в своем изолированном и неподвижном виде. Подбирая для этого соответствующий научный термин, мы уже не можем говорить просто о «появлении» или даже просто о «проявлении» той общей мысли, которая заложена в этих частностях и единичностях, и не можем говорить о какой-то «группе» отдельных фонемоидов (если говорить о фонеме), о какой-то их «связи» между собою и с породившей их общностью. Тут в языкознание необходимо ввести понятие функции, которое употребляется во всех точных науках. Фонемоид есть не просто какая-то неопределенная «группа» и не просто результат какой-то «связи». Фонемоид есть функция фонемы; и соответствующая сигнификация делает тот или иной фонетический элемент смысловой функцией того или иного, но всегда точно определенного типа.

Сигнификация всякого фонетического элемента, будучи надфонетическим его осмыслением, делает его, вместо пустого звучания, смысловой функцией определенного мыслительного содержания. И когда мы говорили выше о том, что язык есть непосредственная действительность мысли, то тем самым эту абстрактную мысль мы понимали как аргумент, сигнификацию как закон и метод превращения этой чистой мысли в непосредственную действительность мысли, и непосредственную действительность мысли понимали как результат функционирования абстрактной мысли. Сигнификация, будучи надфонетическим осмыслением фонетических элементов, является функциональным носителем этого осмысления, который тут же и создает собою непосредственную действительность мысли, или всю смысловую стихию языка. Языковая сигнификация, превращая чистую мысль в принцип осмысления языковой действительности, тем самым становится тем аргументом языковой действительности мысли, в отношении которого эта языковая действительность есть только ее функция.