Читаем Языковая структура полностью

При такой новой классификации придаточных предложений уже не может быть каких-то правил и каких-то исключений. Мы просто эмпирически находим в языке и перечисляем все те придаточные предложения, которые пользуются данным способом подчинения. Самый вопрос об исключениях здесь вполне бессмыслен. Нас интересует, как распределяются придаточные предложения по способам подчинения. И на первых порах вопрос этот – вполне эмпирический, вполне описательный, и ни о каких исключениях здесь невозможно даже и говорить.

<p>3. Законы сложного предложения</p>

Однако это эмпирическое исследование, конечно, не может оставаться на описательной позиции. Как только мы распределили все придаточные предложения по способам их подчинения, тотчас же сам собой возникает вопрос и о том, почему именно данное предложение требует данного способа подчинения, и почему данный способ подчинения имеет место именно в таком-то типе предложения. Все придаточные предложения, допускающие данный способ подчинения, несомненно, представляют собой нечто целое, охваченное одним принципом или несколькими принципами, но обязательно вполне точными и определенными. Как только мы установим смысловую зависимость между тем или другим типом придаточного предложения и свойственным ему способом подчинения, вопрос о законе данного типа сложного предложения уже ставится на твердые рельсы и уже получается пусть хотя бы приближенное решение.

Ведь что значит закон сложного предложения? Этот закон должен вскрыть закономерность его структуры. Но структура его есть не что иное, как тот или иной способ сочинения или подчинения. Если из данного типа придаточного (а, тем самым, и сложного) предложения твердо и определенно выведен существенный для него способ подчинения, то это и значит, что тем самым разгадана самая структура сложного предложения – разгадано его закономерное построение. Однако это и есть закон сложного предложения или, по крайней мере, его закон с точки зрения способов подчинения.

Об остальных задачах перестройки латинского синтаксиса сложного предложения мы здесь говорить не будем. Сосредоточимся на указанных трех задачах, поскольку они лежат в основе и всей дальнейшей перестройки.

<p>§ 3. Основные способы подчинения</p><p>1. Простой, или свободный способ подчинения</p>

Отметим сначала тот простейший способ подчинения придаточного предложения своему главному, который очень часто встречается в латинском языке, который требует минимальной затраты языковых средств. При таком способе подчинения все времена и модусы придаточного предложения остаются такими, какими они были бы и в соответствующем независимом предложении. Другими словами, подчинение придаточного предложения главному осуществляется здесь только при помощи союза или другой части речи, которой вводится данное придаточное предложение. Постановка времени или модуса зависит здесь не от управляющего предложения, а исключительно от намерения пишущего или говорящего отразить ту или иную объективную ситуацию.

Возьмем предложение: Si naturam ducem sequimur, nunquam aberramus – «если мы следуем природе, мы никогда не ошибаемся». Условное предложение: Si naturam ducem sequimur, хотя и является здесь придаточным предложением, нисколько не зависит от своего главного предложения. В главном предложении мы могли бы ставить любые времена и наклонения, и это нисколько не отразилось бы на данном условном предложении. А если бы и отразилось, то это произошло бы не в силу формальной зависимости придаточного предложения от главного в данном случае, а исключительно только от общей семантики данного сложного предложения. Употребив настоящее время индикатива в главном предложении «мы никогда не ошибаемся», можно поставить в соответствующем условном предложении и настоящее, и прошедшее, и будущее время в зависимости от намерения выразить тот или иной оттенок мысли.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки