Язык шипов

Он схватил топор с рукояткой из слоновой кости, прежде принадлежавший принцу и подобранный в лесу, и принялся наносить удары по плотине. Звон гришийской стали о камень эхом разносился над лесом, пока наконец плотина с ужасающим скрипом не раскололась. Река забурлила и вспенилась, вновь обретя полную силу.

– А теперь, Ножичек, просочись под землю и добудь мне монету, иначе какой с тебя толк?

Вода начала яростно размывать почву, оставляя за собой пустоты, впадины и пещеры. Она пересекла всю Равку от края до края и повернула обратно, на пути разбивая камни и брызгая землей. Чем глубже устремлялась река, тем делалась слабее, и когда от мощного потока осталось лишь крохотное облачко из водяных капель, монета – маленький, твердый кругляшок – нашлась. Какое бы изображение ни было выбито на металле, время давно его стерло.

Река схватила монету и понеслась наверх, приумножая силу, вбирая в себя жидкую грязь и дождевую воду, увеличиваясь в размерах с каждым впитанным ручейком. Она фонтаном взорвала плотину, рассыпав в воздухе радужный водяной туман, так и эдак играя монетой.

Семен плюхнулся в воду, чтобы забрать ее, но река вихрилась вокруг него и что-то тревожно бормотала. «А что, если герцог придумает новое задание после того, как я отдам монету? – задумался гриш. – Что, если он прикончит меня, едва завладеет ею?»

– Нет уж, не такой я дурак, – сказал Семен реке. – Придержи монету на мелководье до моего возвращения.

И вновь он причесался, начистил башмаки и отправился ко дворцу герцога. Громко постучав в ворота, крикнул, что выполнил последнее задание. «Позовите священника! – потребовал он. – Нарядите Еву в лучшее платье! Мы обвенчаемся у реки, и тогда я отдам волшебную монету».

Еву одели в платье из золотой парчи; прекрасное лицо закрыли плотной вуалью. Роняя слезы, слепая нянька обняла свою любимицу в последний раз и надела ей на голову кокошник, расшитый драгоценными камнями. Затем Еву в сопровождении герцога и священника отвели к реке. Вслед за ними шли все горожане, от мала до велика, а последним – угрюмый принц.

Семен ожидал их у разрушенной плотины, которая более не сдерживала реку.

– Что здесь произошло? – осведомился герцог.

Семен, по-прежнему одетый в лохмотья, с достоинством произнес:

– Я добыл для тебя монету. Отдай же мне мою невесту.

Герцог выжидающе протянул раскрытую руку.

– Покажи им, Ножичек, – приказал Семен клокочущей воде.

Ева нахмурилась.

– Ножичек? Разве эта река мала и слаба? – спросила она, но вопроса никто не услышал.

Монета взметнулась из глубины и заплясала на поверхности.

– Это правда! – вскричал изумленный герцог. – Клянусь всеми святыми, он ее нашел!

Герцог, Семен и принц одновременно потянулись за монетой, и река зарычала. Воды отпрянули и вздыбились, словно хищный зверь перед нападением, нависая над толпой рокочущим клином.

– Прекрати! – велел Семен.

Но река продолжала яриться. Водный поток изогнулся и вытянулся в небе над лесом огромным бурлящим столбом, в котором мелькали водоросли и камни. Закрывая головы руками, люди съежились от страха. Что же они увидели? Демона – позже говорили одни; бледные, разбухшие тела сотен утопленников – утверждали другие, но большинству запомнилась исполинская женщина с руками, точно прибойные волны, волосами из грозовых молний и белопенной грудью.

– Ножичек, что ты творишь? – крикнул Семен.

В ответ раздался голос, от которого в жилах застывала кровь. В нем слышалась мощь напоенных дождями водопадов, разрушительных штормов и наводнений.

– Я тебе не ножичек, чтобы резать твой жалкий хлеб! – загрохотал голос. – Я кормлю поля и уничтожаю посевы. Я – великое благо и жестокая погибель.

Люди упали на колени и заплакали. Герцог схватился за священника.

– Так кто же ты? – крикнул Семен. – Назови себя!

– Твой язык не способен произнести мое истинное имя, – пророкотала река. – Некогда я была духом Исенве, великого Северного моря. Я вольно текла по этим землям, пересекала Фьерду, несла свой поток к каменистому побережью и назад. А потом случилось несчастье, и мой дух попал в ловушку, запертый этой плотиной. Воды мои были обречены вечно возвращаться, чтобы крутить это проклятое мельничное колесо, вечно служить этому убогому городишку. Теперь плотины нет. Твоя жадность и топор принца сделали свое дело.

Только Ева нашла в себе смелость заговорить.

– Чего ты хочешь, река? – задала она простой вопрос.

– Это я сложила башню из дров, – отвечала река, – я выторговала зеркало у Бабы Анежки, я нашла волшебную монету. И теперь я спрашиваю тебя, Ева Лучова: хочешь ли ты остаться здесь со своим отцом, который пытался тебя продать, или с принцем, желавшим тебя купить, или с этим слабаком, не способным пройти ни одно испытание? Или пойдешь со мной и будешь невестой одному лишь берегу?