Язык хищников

Она закрывала глаза, открывала, всхлипывала носом, водила пальцами по стенам и полу, создавая звуки, чтобы убедиться, что всё ещё слышит, но уже не была уверена, спит ли она сейчас или бодрствует. Встать в полный рост не позволял низкий потолок, плечи упирались в камень, она перемещалась с места на место на коленях, водила руками по стенам, пытаясь понять, насколько далеко может пройти вперёд. Но даже когда добиралась до противоположной стены, сложно понимала, далеко ли она ушла от исходного места. Добираясь ползком и придерживая живот, она делала это очень медленно и тут же сбивалась с расчёта территории. Это занятие немного отвлекало от жутких мыслей. Когда же они преобладали, страх брал вверх над рассудком, но больше всего она боялась, что ей придётся рожать здесь одной. И тогда глаза снова наливались слезами.

Громкий скрежет разбудил её. Не понимая, снится ли ей это или просто чудится, она обняла живот и присела. Отворилась тяжёлая дверь, и огненный свет на миг озарил темницу. Ульвадра лишь успела увидеть каменные обшарпанные исцарапанные стены. Стражник поставил на пол чашку с похлёбкой и тут же снова воцарилась тьма. Глаза непроизвольно заслезились, но не от печали, а от яркого света, к которому она уже успела отвыкнуть. Набросившись на миску, она сразу съела содержимое, даже не почувствовав вкус пищи. С глубоким сожалением она понимала, что совсем не наелась, и от принятой похлёбки разболелся живот. Мучительная боль довела до слёз, и снова она начала истерично бить кулаками в стены, пыталась нащупать потаённую дверь, но так и не смогла найти на ощупь. Силы быстро покидали, и тогда она решила больше спать. Сколько раз и просыпалась, она уже считать перестала. Ей было интересно, какое время суток, идёт ли дождь за пределами этой тюрьмы, и только сейчас она вспомнила о няньке, о муже, о свёкре. Где они, почему их разлучили, что с ними случилось. Как бы она хотела сейчас оказаться в замке Земли Вен, в своей комнате, вместе с Асвидой как раньше, положить голову на колени няньке, и чтобы та рассказывала ей сказки. Впервые она думала о Земле Вен как о своём доме, в котором она была счастлива, и как бы она хотела вернуть то время. Вспомнила бунтарский характер, который проявляла к супругу, и как ей было сейчас смешно и стыдно от этого. Ей не терпелось увидеться с Эльриком, чтобы он заметил большой живот, порадовался за наследника.

Скрежет двери снова разбудил Ульвадру. На сей раз свет, пробившейся через тьму задержался дольше. Стражник шумел снаружи, а когда приблизился ближе, то силой пихнул Асвиду в темницу. После чего также поставил чашку с едой. Темнота снова окутала тюрьму. Девушка набросилась на няньку с объятиями. Прижавшись сильнее к ней, гладила, держала за руку, говорила, как безумно рада ей, но тут же голос поник. Теперь в заточении они обе.

Намучившаяся женщина подбодрила, сказав, что рада оказаться рядом с ней, где бы она не находилась. Нянька поведала о происходящем в замке, и дрожащим голосом сообщила, что пленница в заточении два дня и за это время пала Земля Вен, лишившись своих правителей. Ормара казнили вчерашним утром, а перед казнью король покаялся в убийстве родного сына Эльрика. Слова её прошлись ножом по сердцу девушки. Она сидела неподвижно, прижавшись к няньке. Она ждала поток из слёз, но глаза оставались сухими. Лишь холодная пустота ощущалась, и казалось, тюремная тьма захватывает изнутри. Прижала ладонью живот и легонько гладила его. Открывала глаза или закрывала их, она уже не понимала. Пленницы жались друг к другу, пытаясь согреться, но холод внутри не растопили ничьи объятия.

71. Ормар

Крепкий силой и духом Вербер не хотел сдаваться в руки по-хорошему, но противостоять нескольким вооружённым стражникам он не сумел. Один из воинов сжимал его руки за спиной, другие – нещадно избивали, пока тот не рухнул на пол. Но и после этого истязания не прекратились. Двое подняли еле дышащего парня под и утащили в темницу, приковали руки в кандалы. Запястья пристегнуты к стене, что он висел на них, едва доставая пальцами ног до пола. Обездвиженного и обессиленного пленника ещё долго били и пинали, пока кровавые подтёки и ссадины не покрыли все его тело, разодранная одежда клочьями свисали, и вся ткань пропиталась его кровью.