Язык хищников

Острый оскал, оказавшейся перед лицом, растекающаяся кровь, что ручьём вытекает из тела и неистовая боль, что доводит до судороги, повторялись раз за разом, как только королева закрывала глаза. Старая повитуха не отходила от неё ни на шаг, всячески стараясь унять её боль. Вельвичина большее количество дня проводила во сне, совсем не вставая с постели, а когда приходила в себя, то просила, чтобы ей подали малыша. Старуха старалась как можно дольше не показывать мальчика матери, чтобы та меньше волновалась, но королева настаивала на своём. Когда же, она всё же взяла в руки сына, и развернула его, она тут же разрыдалась. Повитуха хотела только забрать мальчика из рук матери, но та не отдала его, любуясь им. Его шерсть на лице была мягкая и приятная на ощупь, Вельвичина нежно трогала его, боясь разбудить сына. Когда она снова погружалась в сон, всё чаще она бредила, и вскрикивая, просыпалась, состояние оставалось крайне тяжёлым, и какие бы травы ни накладывала повитуха на открытые раны, ей ничего не помогало.

Кроме старухи, королева запретила посещать и интересоваться её здоровьем. Но шли дни, а улучшений не наблюдалось, Дагфар каждый день приходил к постели, пока супруга спала. Он долго смотрел на неё, не произнося ни звука. И как только Вельвичина начинала шевелиться, говорить во сне, он спешно покинул королевские покои. И каждый раз перед уходом, Дагфар оглядывался в сторону повитухи, в надежде увидеть положительный кивок, но в ответ лишь получал грустные глаза, которые говорили больше слов.

Те дни Вельвичина отказывалась от еды, практически не пила воду. Каждую минуту сознания она проводила с Петрусом. Повитуха плотно пеленала мальчика, чтобы тот не вертелся, и ненароком не причинил матери боль. Королева держала его на руках, прижимала к себе, и каждый раз при этом, причиняла острую боль, отчего глаз текли слёзы. Но она всегда улыбалась, держа его. На следующее утро Вельвичина снова попросила подать ей младенца, но сил его держать не оставалось. Она не могла поднять голову от подушки и вытянуть руки, чтобы взять его. Повитуха глядела на истощённое тело, пыталась заставить её есть хотя бы немного, но который раз получила отказ. Невзирая на нежелание, старуха всё же приготовила отвар из полезных трав, сытный бульон и заставила немного поесть. Вельвичина с натяжкой попыталась улыбнуться, что далось ей довольно тяжело. Тихим голосом она произнесла, что ещё никто в жизни так не уговаривал её поесть, ни няньки, что пытались накормить ещё в детстве. Они сразу сдавались после капризов, отпустить питание на самотёк. Отец тоже мало принимал участия в жизни. За королевскими делами, которые занимали у него много времени, остальном же – он витал в облаках и рассуждал о дальних странах, путешествиях. И лишь когда досыта наслаждался мечтаниями, вспоминал о ней. Но обычно к этому времени девочка уже спала. На следующее утро всё повторялось, и так каждый день. Но вопреки всему, Вельвичина очень любила отца, как бы ей ни было одиноко в те годы. Она дорожила каждой минутой, проведённой с ним. И по воспоминаниям, это было самое чистое, светлое и доброе время в детстве.

Повитуха пристально смотрела на королеву. Тихий скрипучий голос пронзал её душу, так что на глазах наворачивались слёзы. Она и не могла подумать, что за короткое время она так прикипела душой к королеве, и за внешним упрямством и властностью, скрывается добрая сердцем девочка. Старуха вспоминала капризы королевы, то как тяжело им далось совместное пребывание, ведь никто из них и не думал уступать друг другу. И если Вельвичина смотрела на повитуху с высоты положения, гордо держа при этом корону, старуха давила своим опытом и мудростью, и отчасти всегда была права. Сейчас те склоки казались глупыми, и ей очень бы хотелось, чтобы смеялись они над этим вместе.

От воспоминаний её отвлёк проснувшейся Петрус. Наследник закапризничал, расплакался, нарушив тишину, что процветала в покоях. Повитуха взяла мальчика на руки, пыталась укачать его, запеленали и прижала к себе. Держа его, прижимая к себе, она подошла к постели Вельвичины, чтобы она посмотрела на сына. Окликнула ее по имени, чего никогда раньше не позволяла, она поднесла мальчика к ней, но ответа не последовала. Повитуха чуть громче произнесла имя молодой матери и повторила его снова. На четвертый раз ее голос задрожал.

Королева будто спала. Растрёпанные длинные волосы спадали с подушки на плечи, закрывая раненую грудь. На лице читалось спокойствие и безмятежность, глаза закрыты, а на губах застыла лёгкая улыбка.

57. Дагфар