Язык хищников

Она привыкла к темноте. Глаза могли разглядеть скомканные свёртки у стены. Они уже давно не шевелились, просить есть уже давно перестали. Дети и не беспокоили Оску совсем. Ей было легче от того, что они крепко спят, не чувствуют того, что чувствует она.

Мысли начал одолевать голод и жажда. Уже не обращая внимания на боли по всему телу и усилившийся кашель, пленница лежала на полу, покрытому отходами, закрыла рот руками и начала жадно кусать их, вскрикивая при этом. До крови искусав руки, слизывала текущую кровь, но утолить жажду это не помогало.

Девушка сидела, облокотившись спиной о стену, смотрела в сторону младенцев, которые не шевелились уже давно. Боясь и терзая себя, она медленно подкрадывалась к ним. Протянула руку, чуть растормошила один из них, но никакой реакции не последовало. Еще сильнее потрясла свёрток и из него вывалилось тельце младенца, после чего вонь ещё больше распространилась по комнате. Оска шарахнулась назад, ударившись головой о каменную стену и закрыла рот рукой, она только пыталась закричать, но вышел лишь глухой писк и тут же замолчала. Она смотрела на тельце, видела тёмное очертание. Молодая мать протянула трясущуюся руку к младенцу, едва задев кожу, резко одернула обратно.

41. Гамли

Без тени сожаления Гамли жестоко наказал свою супругу за принесённых ею дочерей. За эту провинность он решил закрыть её в подвале на четыре дня вместе с детьми. Лишь одну девочку он пощадил от наказания, оставив на свету, но сразу же передал на воспитание прислужникам и сёстрам. Они заботились о малышке как о родной, пытаясь заменить ей мать. Но как только правитель замечал, как те нежат его дочь, тут же наказывал нянек, не позволяя им обращаться ребенком как с наследницей. По его плану из неё должна вырасти примерная жена, способная удовлетворить любое пожелание супруга, и для этого с самого младенчества нужно приучать покорности. Послушницы не могли поспорить с хозяином, сёстры также не имели слова, они лишь подчинялись ему, а если и сделают наперекор, то знают, куда он может отправить их.

Прошло четыре дня и Гамли приказал прислужнику высвободить супругу из заточения, а заодно и его дочерей, тут же уточнив, если там ещё есть кого спасать, при этом хитро ухмыльнулся. Джо сразу повиновался его приказу и отправился в самую глубокую комнату замка, куда обычно попадали люди, что не угодил хозяину дома. Здоровяк еле отворил тяжёлую дверь и сразу же отбежал прочь. Вонь из комнаты пронзила его до тошноты, глаза заслезились, закружилась голова. Лишь едва заметил свёртки у стены и скрюченное тело девушки, едва напоминающее отдаленно супругу правителя. Она не шевелилась и не реагировала на его присутствие. Собравшись духом, через силу Джо вошёл в маленькую комнату, для этого ему пришлось нагнуться почти наполовину. Он растормошил лежащую девушку, но заметив на её голове кровоподтёки, понял, что спасать больше здесь никого.

Сёстры были в ярости, узнав о том, что их брат погубил супругу, и при этом объявил, что теперь ему нужна новая, нормальная, здоровая жена, которая сможет дать ему сына. Сам же Гамли принял известие о смерти супруги как должное. Другого он и не ожидал, больше бы удивился, если бы Джо привёл Оску к нему, а так всё вышло по его плану. Отец также не принимал участия в воспитании дочери, и даже имя малышке выбрала одна из его сестёр, назвав девочку Вигдиса.

42. Вигдиса

Девочка росла в строгости отца, не позволяющий ей никаких вольностей. Она с детства знала, что рождена для того, чтобы выйти замуж и родить супругу сына, быть послушной дочерью, а затем прилежной женой. Ей и в голову не приходило, что может быть по-другому, и всегда относилась к наставлениям нянек с полной ответственностью и серьёзностью. Она практически не покидала стены замка, лишь изредка прогуливаясь по саду в сопровождении нянек или тёток. Они обучали девочку всему, что должна знать и уметь прилежная супруга. В те же дни, когда Гамли покидал замок, они старались побаловать девочку, отменив занятия, дав ей вольность поиграть с тряпичными куклами, позволить прогуляться в саду самостоятельно, но Вигдаса категорически отказывалась отступать от правил и сама грозилась рассказать всё отцу. Услышав это обвинение, больше никто из них не предлагал смягчить девочке её существование.

Вигдиса стала замкнутой, она практически ни с кем не общалась, а если и обращалась к нянькам или прислуге, чтобы дать им поручение. Она никогда не интересовалась, чем так занят отец, что они видятся очень редко, она просто знала, что у него есть важные дела, и других объяснений она не требовала. Когда она познакомилась уже с более дальним окружением города, узнав своих горожан, познакомилась со сверстниками, даже общалась с ними, но не принимая это как развлечение, а лишь для открытия у себя новых навыков. Но даже после общения с другими семьями, в голову не закралась мысль узнать, почему в семье только отец и куча нянек, прислуги, тёток, но нет матери. Это её совершенно не волновало, она считала, что так и должно быть.