Читаем Язык и человек полностью

В целом прагматика языковых знаков предстает в двух типах – в системно-языковой прагматике и речевой – и заключается в проявлении в передаваемой языковой информации позиции и точки зрения говорящего, его коммуникативных интересов, ориентации в мире – отсылки к сознанию его «Я» в ситуации общения, что и составляет содержание понятия лингвистического эгоцентризма. Таким образом, прагматику языковых знаков можно определить как отражение эгоцентризма говорящего в семантической системе языка и речи. При этом прагматические значения языковых единиц не всегда совпадают с прагматическими значениями речевых актов. Как замечает Ю.Д. Апресян, «во многих случаях иллокутивная функция высказывания не маркируется никакими собственно языковыми средствами, а восстанавливается адресатом на основании экстралингвистических знаний – об устройстве мира в целом, о текущей ситуации, о постулатах кооперативного общения. Так, императивное высказывание Поставьте, пожалуйста, вещи сюда интерпретируется как предложение (приглашение) в ситуации приема гостя и как требование в ситуации таможенного досмотра. Та же зависимость прагматической интерпретации от ситуации прослеживается и в других типах высказываний; ср. Все люди смертны (простое утверждение или утешение). Я буду там в семь часов (обещание или предсказание)» [Апресян 1995, I: 138—139]. Разумеется, разную прагматическую интерпретацию одних и тех же высказываний учитывает прежде всего говорящий, в чем проявляется его речевой эгоцентризм в условиях общения.

<p>8.4. Типы и подтипы отражения эгоцентрического принципа в семантической системе языка</p>

8.4.1. Отражение ориентационного эгоцентризма. Ориентационный эгоцентризм заключается в осознании и выражении говорящим своего положения (ориентации) по отношению к «не-я» в акте общения и зависит от выбираемых им точек отсчета рассмотрения «не-я» по отношению к себе. Эти точки отсчета определяют следующие разновидности ориентационного эгоцентризма.

1) Отражение коммуникативно-личного (персонального) эгоцентризма. Коммуникативно-личный эгоцентризм проявляется в определении говорящим участников/неучастников коммуникации как участников обозначаемого события или посессоров компонентов события путем указания либо на самого себя или группу лиц, в составе которых он находится, либо на адресата своей речи, либо на неучастника коммуникации. Это отражается в наличии в семантической системе языка соответствующих трехчленных личных и притяжательных местоимений ед. и мн. ч. (я/мыты/выон/они, мой/наштвой/вашего/их), трехчленной глагольной категории лица ед. и мн. ч. (люблю/любимлюбишь/любителюбит/любят), звательных форм сущ. (например, в чешском, украинском, древнерусском языках), функционально соотносительных с 2-м лицом, а также синтаксически обособленных обращений, функционально соотносительных с 2-м лицом. Поскольку участники коммуникации – это всегда люди, то лексическое и грамматическое 1-е и 2-е лицо содержат признак личности (персональности) или олицетворяемой неодушевленности. Поскольку неучастниками коммуникации могут быть и люди, и неодушевленные предметы, то лексическое или грамматическое 3-е лицо способно указывать на тех и других.

Все лексические и грамматические значения лица взаимосвязаны между собой: 1-е лицо предполагает 2-е, и наоборот, а оба эти лица предполагают 3-е лицо, которое указывает на внешний по отношению к двум коммуникативным лицам «некоммуникативный мир». Как уже отмечалось выше, такая система грамматических значений лица отражает тот факт, что в коммуникативном процессе люди всегда говорят о событиях, связанных с говорящими, адресатными собеседниками или некоммуникативными участниками.

Специфика речевого общения обусловливает также взаимообратимость употребления показателей лиц: «тот, кого я определяю как «ты», сам мыслит себя в терминах «я» и, обращаясь в «я», превращает мое «я» в «ты» [Бенвенист 1974: 264]. Такая взаимообратимость употребления потенциально возможна и между 3-м и остальными лицами в косвенной речи, ср. Отец спросил сына: Ты сдал экзамен по физике? и Отец спросил сына, сдал ли он экзамен по физике; Я сказал, что я рад его приезду и Он сказал, что он рад моему приезду.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология