Язык фольклора. Хрестоматия

В жизни позднеродового общества … устная поэзия светского характера, отражавшая идеологические интересы членов военных дружин и их вождей, играла исключительно большую роль, украшая часы досуга и вдохновляя к новым подвигам. Это была уже не окказиональная поэзия, близко связанная с повседневной жизнью, но «высокая литература». И языком ее был поэтический наддиалект, отличавшийся составом своих формул, архаизмом лексики, а также большими или меньшими расхождениями с грамматикой и фонетикой повседневной речи. Ярким примером такого особого наддиалекта является язык гомеровской поэзии… [17].

Древнегерманская эпическая традиция также выработала особый язык, архаичный и конвенциональный в своей насыщенности традиционными формулами, стилистически изощренный и обладавший, по-видимому, наддиалектными чертами [17—18].

Основой суждений о характере устно-поэтического языка и других наддиалектных форм устной речи, складывавшихся в различные исторические эпохи в условиях отсутствия или ограниченного использования письменности, является изучение особенностей языка фольклора в его современном состоянии или в записях, относящихся к сравнительно недавнему прошлому, В существующей научной литературе проблема языка фольклора рассматривается в двух аспектах: а) стилистические и формально-языковые особенности устно-поэтической речи и их связь с характером устного народного творчества; б) соотношение устно-поэтической речи с диалектом.

Вопрос о формально-языковых средствах и стилистических приемах, характерных для фольклора, имеет свою историю. Важный этап в разработке этой проблемы на основе изучения живых эпических традиций связан с именем А.Ф. Гильфердинга. Некоторые особенности стиля гомеровских поэм – эпические повторения, употребление постоянных эпитетов, так называемые loci communes («общие места») – и ранее привлекали к себе внимание. Однако именно Гильфердинг поставил вопрос о постоянных формулах устно-поэтического языка в непосредственную связь с самим характером устного народного творчества. В своем знаменитом введении к первому изданию «Онежских былин» (1873) А.Ф. Гильфердинг писал: «Можно сказать, что в каждой былине есть две составные части: места типические, по большей части описательного содержания, либо заключающие в себе речи, влагаемые в уста героев, и места переходные, которые соединяют между собой типические места и в которых рассказывается ход действия. Первые из них сказитель знает наизусть и поет совершенно одинаково, сколько бы раз он ни повторял былину; переходные места, должно быть, не заучиваются наизусть, а в памяти хранится только общий остов, так что всякий раз, как сказитель поет былину, он ее тут же сочиняет, то прибавляя, то сокращая, то меняя порядок стихов и самые выражения»[13].

В «Исторической поэтике» Л.Н. Веселовского стилистические особенности устно-поэтической речи получили широкую трактовку применительно к различным жанрам фольклора и на материале многих языков[14]. Специальное внимание Веселовский посвятил приему повторения-формулы, как характерной особенности эпического стиля. «Я различаю повторение-формулу, известное греческому эпосу, встречающееся и во французском, но особенно развитое в славянском и русском: постоянные формулы для известных положений, неотделимые от них, приставшие к ним, как пристает к слову характеризующий его эпитет; с повторением известного положения в течение рассказа возвращаются и соответствующие формулы: герой снаряжается, выезжает, бьется, держит речь, так сказать по одному иконописному подлиннику»[15].

В понимание сущности эпических формул значительный вклад был внесен в дальнейшем В. М. Жирмунским, показавшим неразрывную связь этого явления с традиционностью патриархального быта и соответственно с типизирующим характером мышления и стиля. Говоря о постоянстве сюжетных ситуаций, составляющем одну из определяющих особенностей эпической поэзии, В.М. Жирмунский указывает, что бытовая основа «подобных эпизодов, столь же прочная, как и старинный патриархальный общественный быт, закрепляется народным творчеством в типичных «нормальных» формах, которые ложатся в основу прочной художественной традиции». И далее: «С этой точки зрения, для эпоса всех народов особенно характерны типические «общие места», так называемые эпические клише или шаблоны, вроде седлания коня, богатырской скачки и т. п. в русских былинах»[16].