Явление тайны

— Это было бы еще хуже. Намного хуже, — с этими словами обуревающие ее чувства вдруг прорвались наружу. В глазах блеснули слезы. В этот же миг из спальни раздался зов мальчика. Она быстро закрыла рот ладонью, чтобы заглушить всхлипы.

— Я пойду, — сказал Грилло, вставая. — Его зовут Филипп?

— Да, — проговорила она почти неслышно.

— Пойду посмотрю, что с ним такое. Не волнуйтесь.

Он оставил ее вытирать слезы, которых уже ничто не сдерживало, и открыл дверь спальни.

— Привет! Меня зовут Грилло.

Мальчик, в лице которого еще сильней, чем у матери, проявлялась угрюмая правильность черт, сидел в постели, окруженный хаосом игрушек, карандашей и смятых листков бумаги. В углу молча работал телевизор.

— Ты Филипп, так ведь?

— Где мама? — ответил вопросом на вопрос мальчик.

— Сейчас придет, — успокоил Грилло, подходя к кровати.

Рисунки, разбросанные вокруг, в основном изображали какое-то раздутое существо. Грилло, сев на корточки, собрал листки с пола.

— Это кто?

— Человек-шар, — серьезно ответил Филипп.

— А как его зовут?

— Человек-шар, — последовал недовольный ответ.

— Он из телевизора? — спросил Грилло, изучая разно-четные рисунки.

— Нет.

— А откуда?

— Из моей головы.

— А он добрый?

Мальчик покачал головой.

— Может укусить?

— Тебя — может.

— Это невежливо, — услышал Грилло голос Эллен и обернулся. Она попыталась спрятать слезы, но они не укрылись от сына, тут же метнувшего на Грилло свирепый взгляд.

— Не подходите к нему близко, — предупредила Эллен. — Еще заразитесь.

— Ма! Я совсем здоров!

— А я говорю, нет. Сиди здесь, пока я провожу мистера Грилло.

Грилло встал, положив картинки на кровать.

— Спасибо, что показал мне Человека-шар.

Филипп не ответил, принимаясь разрисовывать еще один бумажный лист.

— То, что я рассказала, — продолжила Эллен, едва они вышли из поля зрения мальчика, — это еще не все. Я могу рассказать еще многое. Но сейчас я не могу.

— Я готов выслушать вас, когда захотите. Я в отеле.

— Может быть, я вам позвоню. А может, и нет. Ведь все, что я расскажу, — это только часть правды, так? А Бадди — целое, и вам никогда не удастся описать его правдиво. Никогда.

* * *

Эти слова крутились в голове Грилло, когда он возвращался в отель. Простая мысль, но в центре всего происходящего были Бадди Вэнс и его смерть, одновременно трагическая и загадочная. Но еще более загадочной оказалась его жизнь. Он узнал о ней достаточно, чтобы это заинтриговало его. Выставка на стенах дома («Подлинное искусство Америки»), служанка-любовница, которая до сих пор любит его, и жена-шлюха, которая не любит и вряд ли когда-нибудь любила. Достаточно живописно даже без этой абсурдной смерти. Весь вопрос в том, как об этом рассказать.

Абернети не колебался бы ни минуты. Он всегда предпочитал слухи фактам, а грязь — честности. Но тайна Гроува, которую Грилло видел везде: и в доме Бадди, и на краю его зияющей могилы, — требовала от него честного и полного рассказа, иначе он добавил бы путаницы и ничего никому не объяснил.

Первым делом он попытался расположить по порядку услышанное им за последние сутки: от Теслы, от Хочкиса, от Рошели и теперь от Эллен. К моменту возвращения в отель в его голове уже начали складываться контуры «Истории Бадди Вэнса». Но едва он сел за письменный стол, в голове его разлилась боль, лоб покрылся потом — первые признаки болезни. Он не желал замечать этого, пока не накатал двадцать страниц сумбурных заметок. Только после этого он осознал, что если его не укусил Человек-шар, то его создатель успешно заразил гостя гриппом.

6

На пути от Центра к дому Джо-Бет Хови понял, почему она упорно считала все, происшедшее между ними за эти дни, делом рук дьявола. Ничего удивительного: ведь она работала рядом с этой истеричкой в магазине, доверху наполненном мормонской литературой. Теперь, после разговора с Луис Нэпп, он хотел найти, наконец, Джо-Бет и объяснить ей, что в их отношениях нет никакой вины ни перед Богом, ни перед людьми и что в них не кроется никакой чертовщины.

Но эта его попытка не увенчалась успехом. Сначала он не мог даже попасть в дом. Он стучал и звонил в дверь минут пять, инстинктивно чувствуя, что внутри кто-то есть. Только когда он встал посреди улицы и принялся громко звать, глядя на закрытые окна, он услышал лязг открываемого замка и вернулся к крыльцу, чтобы объясниться, вероятно, с матерью Джо-Бет, Джойс Магуайр. С матерями ему везло; помогали очки, заикание и весь его вид примерного ученика. Но миссис Магуайр не обратила на это никакого внимания. Ее слова повторили слова Луис Нэпп.

— Ты не нужен здесь. Уходи. Оставь нас в покое.

— Мне нужно поговорить с Джо-Бет. Ведь она дома?

— Да, дома. Но она не хочет тебя видеть.

— Я хотел бы услышать, как она сама это скажет.

— Вот как? — и миссис Магуайр, к его удивлению, открыла перед ним дверь.

Внутри было темно, но он сразу увидел Джо-Бет, стоящую в дальнем конце холла. Она была в черном, словно собиралась на похороны. Светились только ее глаза.

— Скажи ему, — велела мать.

— Джо-Бет, — подал голос Хови. — Можно мне поговорить с тобой?