Явка в Копенгагене: Записки нелегала

И в то же время... Два года тому назад я вел деловую беседу с генеральным директором фирмы, с которой намеревался завязать деловые отношения, как вдруг этот еще совсем не старый бизнесмен, пре­рвав наш разговор, внезапно задает вопрос: «А вы — русский?» У меня, конечно, душа в пятки, но виду не понял, а лишь спросил на испанском:

—   Как вы сказали?

—    Нет-нет, я так. Мне показалось. Это не важно.

«Ничего себе, не важно! — думал я.— Ведь у этого

типа осталась моя визитная карточка, и если он связан со спецслужбами, то меня запросто могут взять в раз­работку».

С этим бизнесменом я больше не встречался, он же со своей стороны делового интереса ко мне не про­явил. Я немедленно разыскал преподавательницу-дефектолога, и в течение года после упорных занятий она поставила мне довольно сносное кастильское произ­ношение, а главное, правильную артикуляцию. Я пола­гаю, что именно артикуляция, характерная для русско­го языка, спровоцировала этот крайне неприятный для меня вопрос.

По роду своей деятельности мне приходилось об­щаться со многими людьми деловой среды. Среди них, конечно, были и агенты спецслужб, которые мог­ли что-либо заподозрить. Но... эта внезапность. Вне­запность ареста обескураживала и больно задевала самолюбие. Прошляпил разработку! Подвел своих товарищей, приложивших столько усилий для нашего вывода за рубеж! Подвел старика Пал Ксаныча, на­шего наставника и парторга в 101-й. Он меня ре­комендовал на нелегальную работу. Какой позор! Может, зря я пошел на нелегалку? Надо было дер­жаться от этой работы на расстоянии пушечного выс­трела. Не оправдал я надежды своих товарищей, ру­ководства. Притча сбылась: засмолились-таки мои крылья, вот и не взлетел. В лужу сел.

«В любой момент можно вынести из здания целый ворох секретных документов, и никто даже не остано­вит», вспомнились слова нашего куратора по 1967 году Геннадия Савельевича. «Может, его слова оказались вещими и действительно кто-нибудь что-то вынес, и в результате мы здесь, за решеткой в темнице сырой. А может, упал самолет с диппочтой и мой отчет попал противнику в руки, к аналитикам ЦРУ (я знал, что спецслужбы Аргентины тесно сотрудничают с ЦРУ и ФБР), и они смогли меня вычислить. Или разбилась машина с диппочтой. Случилось же такое в Каире во время моей первой командировки. Мне пришлось тог­да ухаживать за раненым дипкурьером.

А может, ниточка тянется еще из бара? Может, кто-то из немцев все-таки нас расколол?»

И все же... внезапность ареста... Прошло более двух десятков лет, прежде чем нашлось объяснение этому. Напрасно я мучил себя догадками. Все оказалось пре­дельно просто. Незадолго до нашего ареста предатель Гордиевский выдал в одной из стран Западной Европы супружескую пару нелегалов Т. и Г. с двумя малыми детьми. Ожидался и третий. Они обнаружили, что за ними ведется наблюдение. На этой почве у нелегала Г. развилось психическое расстройство. Когда их разра­ботка спецорганами противника стала очевидным фак­том, жена Т. приняла на себя всю ответственность и предприняла решительные необходимые меры: была прекращена всяческая связь с Центром, уничтожены улики, шифры, средства связи. Под видом поездки на отдых нелегалам вместе с детьми удалось в какой-то момент оторваться от контрразведки противника, по­кинуть страну пребывания, выехать в одну из стран Ближнего Востока, где Т. поместила Г. в психиат­рическую клинику на излечение, сама она родила тре­тьего ребенка, после чего, уже с нашей помощью, они смогли перебраться в Союз через третью страну. Даль­нейшая судьба их покрыта тайной.

Вот почему мой намечавшийся (внезапный для спецслужб) отъезд в Чили вызвал такой переполох и они решили, что мы что-то заподозрили, и расценили мой отъезд в Чили как преддверие того, что проделали Т. и Г., когда заметили, что по их следу идет контрраз­ведка. Предатель, очевидно, обратил их внимание на то, что квалификация наша достаточно высока, чтобы не заметить слежку, как бы искусно она ни велась.

Короче говоря, они решили не рисковать и провес­ти арест в расчете на то, что можно будет оказывать давление через детей и жену. А тем временем... Необ­ходимо постараться утаить все, что можно: адреса, явки, факт обучения в разведшколе, объекты и конс­пиративные квартиры, где проводилась индивидуаль­ная подготовка. Скрыть факты индивидуальной под­готовки «Весты» и то, что она офицер, выдать ее за просто привлеченную к нашей службе. Рассказать то, что, по всей вероятности, противник уже знает от перебежчиков, в том числе из среды нелегалов.

Учитывая, что допросы будут повторяться, указы­вать одни и те же фамилии товарищей, с которыми я учился в институте (все фамилии мною были даны подлинные, только принадлежали они моим товари­щам не по разведке, а по семилетке и по средней школе, где я учился).

А тем временем...

РАССКАЗ «ВЕСТЫ»