Явка с повинной

Крошин никаких шагов не предпринимал, бежать не пытался. Ждать больше нечего, надо решать. Для этого работники уголовного розыска и приехали в прокуратуру.

— Анатолий? — спросил полковник. Он всегда называл братьев по именам.

— Наше мнение, — ответил Анатолий за двоих, — брать, арестовывать и раскалывать на допросе. Первичные допросы поручить нам, розыску. Вашему Крошину не выдержать, материалов достаточно. Нам кажется, точнее, мы уверены, что в данном деле сильно преувеличены опыт, стойкость и ум преступника. Убийца — человек ненормальный, психика сдвинута. Товарищи, — он развел руками, — сами себе сложности придумываем. Убежден, мы убеждены, три-четыре часа беседы — и знаменитый Крошин будет плакать и писать покаяние.

— Понятно. Все? — спросил Турилин.

— Все, — ответил Птицын. — Брать надо прямо с работы, на публике, сразу захватывать инициативу.

— Трофим Васильевич, ваше мнение? — обратился к Ломакину Турилин.

Старший группы склонил голову к одному плечу, к другому, словно рассматривал вопрос под разными углами, неторопливо начал:

— Поостерегся бы, поостерегся. Видится мне, Крошина в лоб не взять. Я в МУРе ребят знаю, нам у них еще учиться. — Он взглянул на братьев. — Мне видится, с Ленинграда надо начинать, с обыска у его мамаши. Если найдем его кассу, Крошин в старом валютном деле потонет, тогда его и по нашему делу привлечь возможно.

— Понятно, Трофим Васильевич. Спасибо, Лева, вы у нас главный специалист. Слушаем вас, — сказал Турилин.

— Наиглавнейший, — вставил один из братьев, — создавший миф о непобедимости Крошина.

Лев повернулся, посмотрел говорившему в глаза. Наступила неловкая пауза. Следователь, сидевший за столом неподвижно, не подававший вообще никаких признаков жизни, вдруг сказал:

— Не стоит, Лев Иванович. — Он тоже взглянул на Птицыных, без надобности переложил на столе папки. — Если бы мы были в экспериментальной мастерской, уважаемые, я бы вам разрешил попробовать осуществить ваше предложение.

Братья, признанные асы уголовного розыска, не привыкли к такому тону и приготовились дать отпор. Турилин жестом остановил их и сердито сказал:

— Вас ждут, Лев Иванович.

Лева понял, что по его вине пострадала честь мундира, и смутился.

— Не знаю, — наконец сказал он, — не знаю, как вести допрос Крошина…

— Браво! — сказал кто-то из братьев.

«Ну, я вам, черти, дома выдам», — решил Турилин и кивнул Леве.

— …Но я знаю, как допрос вести нельзя. Как рекомендует Анатолий, так нельзя. На Крошина нельзя давить напрямую.

— Уговаривать прикажете? — сорвался Анатолий.

— Нет. Уговаривать тоже не годится, — спокойно ответил Лева. Он видел, с каким вниманием смотрят на него Турилин и следователь, и заговорил увереннее: — Крошина понять надо.

— Валютчика и убийцу…

— Слушай, Птичкин… — Ломакин сердито засопел, махнул рукой. — Прошу извинить, Константин Константинович. Прошу извинить, Николай Тимофеевич.

Леве стало ясно, что больше никто из братьев не произнесет ни слова.

— Крошин живет в выдуманном мире собственного «я». Для него оценка этого «я» важнее всего на свете. Его не следует пугать, в такой ситуации его «я» вырастает до неимоверных размеров, загораживает белый свет. Крошин труслив, склонен к неврастении, однако, подпирая себя «я»-концепцией, умеет сдерживаться, выглядит смелым и спокойным. Все его поведение в создавшейся ситуации доказывает мою правоту. — Лева вздохнул и закончил: — Все.

— Спасибо, — сказал следователь.

— Лева, что конкретно вы предлагаете? — спросил Турилин.

— Как-то его убедить, что признание явится для него победой, а не поражением. Но как?

— Такая подмена невозможна, — сказал Турилин, следователь согласно кивнул. — Но верная позиция где-то в данной плоскости. Решать надо по ходу допроса, основываясь на его реакциях. Предположим худшее, и допрос ничего не даст. Что мы будем иметь в суде, Николай Тимофеевич?

— До суда надо дожить, Константин Константинович, — ответил следователь. — Если произойдет землетрясение и мне удастся убедить прокурора направить дело в суд, — он взял со стола папку с уголовным делом, взвесил ее на ладони, словно именно вес определял успех. — Скорее всего Крошина в зале суда из-под стражи освободят за недоказанностью, дело направят на доследование, а нам с вами…

— Понятно, — перебил следователя Турилин. — Я за немедленный арест. Крошин убийца, опасен для общества, должен быть наказан. Если же мы не справимся со своей задачей, накажут нас. По заслугам накажут, не нарушай закон, умей работать. — Полковник встал.

Поднялись и все присутствующие. Следователь выбрался из-за стола, взял Турилина под руку, отвел к окну. Ломакин кивнул на дверь, вывел свою группу в коридор.

— Лев Гуров-Синичкин, станешь генералом…

Лева повернулся к братьям, спокойно ждал продолжения. Они по очереди похлопали Леву по спине и молча направились к лестнице.

— Костя, — говорил следователь, — уголовный розыск сделал все возможное, даже чуть больше. Ребята у тебя великолепные. Сейчас слово за мной.

Турилин без ложной скромности считал, что следователь прав, и промолчал.