Явка с повинной

«Нужны тебе мои советы, как же, — думал Лева, — что же произошло?»

— Приятель-то наш, Кунин, левшой оказался. Понял, какая неприятность? Друг ты мне, Левушка, но истина дороже. Ищи преступника.

— Как левша? — Лева смотрел недоуменно. — Я сам видел, как Кунин расписывался.

Следователь вышел из-за стола, легко вышел, будто и не он вовсе секунду назад лежал чуть ли не в обмороке. Большой, сильный и энергичный, он начал расхаживать по кабинету, говорил коротко, рублеными фразами:

— Кунин левша, правой только пишет. Он утверждает, что ударил Логинова левой. Удар же был нанесен правой. Кровь на правом рукаве.

— Врет, значит, — не выдержал Лева.

— Тут, дружок, еще один моментик образовался, — следователь заговорщицки подмигнул и, не глядя, из кипы бумаг выдернул один лист. — Прочти-ка, товарищ инспектор уголовного розыска.

Лева взял бумагу, это было заключение экспертизы. Он прочитал, что кровь на рукаве пиджака была третьей группы.

— Понял? — следователь смотрел торжествующе. — А у Логинова вторая группа. И на подкове вторая группа. У Кунина первая группа.

— Чья же кровь на пиджаке? — Лева присел на ручку кресла.

— Ох какой шустрый! — следователь рассмеялся, трясся огромным телом, чуть ли не слезы вытирал. — Убийцы это кровь, убийцы, — быстро сказал он. — Ты меня спроси, сыщик, спроси: уважаемый Николай Тимофеевич, а кто убийца? Спроси-ка.

— Уважаемый Николай Тимофеевич, — послушно начал Гуров.

— Уважаемый, очень уважаемый, — говорил следователь, расхаживая по кабинету. — Кунин-то невиновен, — он хлопнул в ладоши. — Понял, сыщик?

Следователь ликовал, он чуть ли не пел, схватил трубку, набрал номер и спросил:

— Где Кунин? Уехал?

В дверь тихонько постучали, скорее поскреблись.

— Входи, тезка! — грозно рявкнул следователь.

Кунин застрял на пороге, пересилил себя и вошел.

— Здравствуйте, — еле выговорил он. — Меня отпустили? Главное, не убивал я, не убивал, — Кунин протянул дрожащие руки, — все перепуталось в голове. Сны вижу, от яви не отличаю. Теперь жить можно. Вот счастье, а?

— Хорош? — следователь обошел вокруг Кунина. — Обыкновенный человече. Видал? — он любовался конюхом, словно произведением искусства. Взял его за плечи, усадил в кресло. — Удобно? Свободному-то сидеть удобно? — поднял его, толкнул к дверям. — Марш в коридор, вызову.

Когда Кунин неслышно прикрыл за собой дверь, следователь успокоился и уже серьезно сказал:

— Вот поработаешь с мое, Лева, поймешь, что невиновность человека доказать куда как приятнее, чем самого опасного преступника изобличить. Чуть ли не сорок лет я работаю, да чаще все туда и туда отправляю. Преступники, мерзкие людишки, а на душе все одно нехорошо. Такие праздники, как сегодня, редко случаются.

Он еще раз прошелся от окна до двери, занял свое место за столом, поворочался, вновь привычно повздыхал.

— Ну, дружок, праздник кончился, давай работать, — следователь ловко выхватил из груды нужный документ, взглянул на него, бросил обратно. — Когда я выяснил, что Кунин левша и группа крови не совпадает, я решил по старинке плясать от печки. Успокоил я конюха и подробненько допросил. Только спрашивал я его не о том, что он делал в воскресенье, то есть в день убийства. Расспрашивал я его о понедельнике, вторнике и так далее. Меня интересовало, где он бывал, с кем встречался после убийства.

Лева сидел напряженно, аж ладони вспотели, и смотрел на пустое кресло напротив. Кто должен сесть в это кресло? Лева догадывался, знал, но старался не думать, только слушать.

— В понедельник вечером, — начал свой рассказ следователь, — после допроса в этом кабинете Кунин направился к кому?

— К Крошину и рассказал о случившемся, — Лева не сводил с кресла глаз и увидел в нем Крошина. Сан Саныч сидел, не развалившись, но и не напряженно, смотрел пытливо, спокойно, чуть-чуть насмешливо улыбался.

— Пришел Кунин к Крошину, рассказал печальную историю, признался, что крепко пьян был и ничего не помнит. Принял Крошин конюха нелюбезно, а выслушав, вдруг к столу пригласил и коньяк поставил. Выпили они, Кунину жарко стало, и Крошин любезно предложил принять ванну. Очень Кунин удивился, но хозяин чуть ли не силком его в ванну засунул. Затем снова к столу сели, еще выпили. Кунин все уходить порывался, однако хозяин не отпускал и оставил ночевать. Похоже на Крошина?

— Абсолютно непохоже, — ответил Лева.

— И я так думаю, — согласился следователь. — Утром выпили кофе. Кунин начал благодарить и прощаться, а Крошин ему, как бы между прочим, и скажи: не мое это дело, но ты рукав у пиджачка простирни на всякий случай. Смотрит Кунин, а на подкладке правого рукава темные пятна, кровь вроде бы. Он оправдываться стал, хозяин его к двери ведет, слушать не хочет. Не знаю, не интересуюсь, говорит, что твое — твое, а мое — мое. Утром в среду Кунин в робе подкову обнаружил и от страха «вспомнил».

— Тут я на конюшне появился, — вставил Лева.