Яцхен

Насчет того, что время в разных мирах не совпадает, Рабан мог бы и не говорить. В моем мире (интересно, а названия у них какие-нибудь есть?) на дворе середина мая, здесь – в лучшем случае апрель. Я как раз пролетал над огромным свежевспаханным полем. Кое-где виднелись склоненные крестьяне – стоял самый разгар посевного сезона.

– Нету у них названий, – буркнул Рабан, дождавшись, пока я налюбуюсь на красивый вид. – Сам подумай, патрон, кто им эти названия придумывать будет? Вы вот как свой родной мир называете?

– Мир.

– Точно. Нет, конечно, их как-то все-таки именуют, для удобства, но у каждого мира таких названий тьмы и тьмы… Больно уж много этих миров. По-моему, вообще бесконечность. Так что конкретные названия есть только у анклавов, да и то не у всех – у тех, что поменьше. А у остальных так – условные обозначения. Обычно используют название планеты, а если таких миров в секторе много – то еще и дату по основной хронологии. У вас вот, значит, Земля-2005… глянь, патрон, уже граница!

За разговором я сам не заметил, как пролетел почти две трети пути и покинул пределы Дотембрии. Естественно, здесь вдоль границ не стояли будки пограничников, но все-таки межу на земле прочертили. По-моему, обычным плугом. К тому же видно было, что эта межа совсем новая – видимо, ее обновляли каждый год.

Кстати, предыдущие границы, которые тоже можно было разглядеть, хотя и с большим трудом, виднелись поближе к столице – чем старше, тем ближе. Похоже, короли Дотембрии, пользуясь тем, что с этой стороны у них ничейные земли, каждый год тихонечко отодвигают границу еще на сотню-другую метров. Пустячок, а приятно!

– Они бы сразу все захапали, но им тогда не миновать скандала с Остсаксонией – они к северо-западу от Дотембрии.

– А им-то какое дело? Земли ж ничейные?

– Вот именно. И Остсаксония тоже с этими землями граничит и тоже помаленьку их урезает в свою пользу. Шкурные интересы, как и везде…

– Се ля ви… – задумчиво согласился я.

– Чего ловить? – не сообразил Рабан.

– Это по-французски. «Такова жизнь» означает.

Рабан некоторое время озадаченно молчал, а потом возмущенно заявил:

– Брешешь, патрон, не знаешь ты французского! У тебя в голове только один язык – русский!

– Ты что, дурак?

Рабан обиженно замолчал. По-моему, он снова принялся копаться в моих мозгах – чувство было такое, как будто он перетряхивает их, как рачительная хозяйка – хлам на балконе. По большей части ненужный мусор, но выбросить все равно жалко…

Подо мной началось болото, и я понял, что Магнус нисколько не преувеличивал, когда называл его непроходимым. Вязкая зловонная трясина, вместо воды – жижа. Увязнешь в такой, и все, передавай привет Ихтиандру. Хотя кое-где все-таки виднелись маленькие островки – скорее даже просто кочки, но тем не менее.

Между прочим, на одном из островков я заметил небольшую хижину на сваях. На соседнем – еще одну. Всего их насчиталось пять штук. Прямо на моих глазах из одной хижины вышло странное существо, похожее на помесь рыбы, лягушки и человека, и нырнуло в эту самую трясину.

Вероятно, в этом месте болото не столь вязкое – кое-как плавать можно.

– Кто это? – без особого интереса поинтересовался я.

– Дотембрийцы, кто поглупее, их болотными чертями называют. Но вообще-то это мурлоки. Вымирающая раса – в этом мире их всего несколько сотен осталось. Чистую воду они больше любят, но все равно прячутся по болотам – отсюда их не выковыряешь.

– А откуда ты знаешь, сколько их осталось? Считал, что ли?

– Через твое же направление и сосчитал, – хмыкнул Рабан. – Хорошее чувство, жалко, у Волдреса такого не было. Ты им почти не пользуешься, а зря – я через него весь мир чувствую! Шикарно!

– Тебе проще, ты всю жизнь в мозгах ковыряешься… Скажи лучше – это не та пещера?

Я сбросил скорость и завис на одном месте, взмахивая крыльями со скоростью шмеля. Чуть дальше болото заканчивалось, и начинались горы – вначале просто крупные холмы, но чем дальше, тем больше и больше. Одна гора – не холм, но и не пик – вдавалась далеко в болото, и мое направление определенно заявляло – искомая цель где-то в ее недрах.

– Та самая, – согласился Рабан, тоже осматривающий окрестности с помощью направления. – Внутрь ведет два входа… большой с другой стороны и маленький – на вершине. Дракон как раз там, возле большого.

– Тогда пойдем через маленький.

Я аккуратно опустился пониже и плавно приземлился на самой макушке – почти плоской, но очень небольшого диаметра. Возможно, дракон использовал эту вершину в качестве личного аэродрома, когда был поменьше… намного меньше!

Моему взору предстал сам огнедышащий террорист. Он лежал на сравнительно твердом участке болота, увлеченно обгладывая большую кость. Похоже, бедренная человеческая. Однако в зубах этого чудовища даже такая кость выглядела не больше мышиной.

Интересно, все драконы такие большие?

– Какой огромный! – ахнул Рабан, отвечая на мой невысказанный вопрос. – Никогда еще не видел таких колоссов!