Яцхен

– Я так никогда не говорил… – озадачился я. Не говорил ведь? Вроде нет. – Ладно тебе, это ж я так, на всякий случай, ты не обижайся… А то – смотри, улечу, передумывать будет поздно.

– Ничего, как-нибудь. Ты деньги точно не возьмешь? Не жалко такую кучу?..

– Там от них толку нет. А тебе пригодятся. И «Москвич» тебе оставляю. Хорошая машина, иногда даже удается завести. Может, мне через месяцок снова сюда заглянуть? Если полковник тут не приживется, верну его обратно…

– Конечно, то, что он моется в одежде, выглядит странно, – начал рассуждать Святогневнев. – Он вроде как одновременно и моется, и стирается. Ты в ванной был? Там теперь грязные подштанники развешаны. Везде!

– Какие еще подштанники? У него и была-то только одна пара! Он же сюда налегке приехал – с одним портфелем!

– Поверь, одной вполне хватает, – заверил меня доктор. – Кажется, что они везде! Но я все равно уже умер, так что мне… э-э-э… все равно.

– Да, потеет он, как бегемот в пустыне, – согласился я. – Неужели так трудно найти нормального помощника? Дал бы объявление в газету…

– «Мертвому доктору наук требуется санитар, чтобы успокаивать взбесившихся зомби»? – скептически предположил Лев Игнатьевич. – И много народу на такое откликнется?

– А почему ты не сменишь профессию? Есть же полно отличных занятий!

– Да, но еще есть такое слово – призвание, – развел руками Святогневнев. – Каждый должен заниматься тем, для чего был рожден. Вот я микробиолог, и останусь микробиологом до конца жизни – больше у меня все равно ничего не получается. Зато уж в этом…

– Да, в этом ты ас, – согласился я.

И задумался – а какое у меня призвание? Вообще, большую часть жизни я проработал на флоте, но это меня никогда не притягивало. Собственно, к морю и кораблям я глубоко равнодушен, и тельняшку носил только потому, что было все равно. Пожалуй, моя стезя – это как раз то, что я делаю сейчас. То есть шляюсь по мирам и решаю проблемы. Свои и чужие. Не самое легкое занятие, не самое приятное и уж точно не самое безопасное, но один плюс у этой профессии все-таки есть.

Скучать обычно не приходится.

Глава 16

– Вот ваша статуэтка, миледи. Простите, что так задержался.

– О, ничего страшного, друг мой, – приятно улыбнулась Инанна, пересыпая порошок из статуи в пузырек. – Уверена, у вас были на то веские причины.

– Была одна очень даже веская… даже увесистая! Знаете, тот мир, куда вы меня послали, за последние семьдесят лет очень изменился…

– В самом деле? История пошла по другому пути?

– Это мягко сказано. По такому другому, что другее некуда… А что с моей запиской?

– Возьмите… – печально протянула мне пергамент богиня. – Боюсь, я вас разочарую – мне ничего не удалось выяснить. След ауры только один – Пазузу. И еще, конечно, ваш собственный и вашего слуги…

– Ну, Игорь тут вряд ли замешан, – согласился я. – Да и я вряд ли стал бы писать самому себе угрожающие письма. А Пазузу эту записку доставил… но насчет него я как-то сомневаюсь…

– Согласна с вами, – кивнула Инанна. – Пазузу для такого слишком туп – его используют только для простейшей работы.

– Да, да, я уже знаю. Здоровый, могучий, летает со скоростью военного истребителя, при необходимости может унести в когтях слона или разорвать пополам большого дракона, но мозгов не хватает даже на то, чтобы думать, не шевеля губами. Да и губ у него нет…

– Что ж, будем надеяться, что вы с этим разберетесь, – вздохнула богиня. – Не хотите ли отобедать со мной?

– Это я-то не хочу?! – хмыкнул я.

– Да, именно это я и спросила. Не хотите?

– Так я и отвечаю… ну, это такой ответ в виде вопроса.

– О, простите, друг мой, я не поняла. Видите ли, в свелерене нет таких оборотов речи…

Ах да, и в самом деле. Я так привык, что при прыжках меж мирами автоматически перехожу с одного языка на другой, что уже даже не замечаю этих перемен. Русский, свелерен, Наг-Сотх – для каждого мира свой язык. И иногда, конечно, случаются всякого рода казусы с игрой слов. Порой очень неприятные – не так давно я посещал Миргород, и там сделал комплимент прическе одной дамы. А в итоге получился скандал…

Ну кто же мог знать, что в их языке у слова «прическа» есть еще и другое значение – нецензурное, означающее самую интимную часть женщины? Я вот, например, не знал!

Заявившись в Хрустальные Чертоги, я застал Инанну за работой – руководила косметическим сеансом. Четверо невидимых слуг под ее наблюдением накрашивали, пудрили и просто украшали донельзя уродливого Саккакха. Тот орал и требовал прекратить пытку – Темному богу ужасно не хотелось становиться красивым и симпатичным. К тому же ему казалось (да и мне тоже), что вся эта косметика делает его похожим на трансвестита. Но миледи была непреклонна – ей хотелось, чтобы антагонист выглядел прилично. С каждой минутой Иак Саккакх все больше напоминал прежнего изящного и франтоватого Троя, тело которого так бесцеремонно занял.

И очень из-за этого злился.