Ястреб халифа

Тот мудро решил, что его доходы не пострадают, если регентшу с мелким щенком заменят на совершеннолетнего халифа. То есть на Хашайра ибн Умара. Ну да, ибн Бакийа пришлось отдать на откуп налоги со всех земель ар-Русафа – ох, как повыжмет он феллахов, ох, как пойдут пытать по подвалам местных толстосумов, требуя переписать на вазира имущество… Ну да ничего. Все это окупится – сторицей. Потом, конечно, настанет время избавиться от старого хрыча – но это потом. А пока ибн Бакийа оказался братьям очень, очень полезен…

С громким хохотом тюрки принялись кидать в пруд визжащих и отбивающихся женщин – те выныривали и поднимались на ноги в мокрых облепляющих одеждах, солдаты дергали их за покрывала и выволакивали обратно, лапая и раздирая платья.

– Господин, мы ее нашли!

– Слава Всевышнему, – пробормотал Хашайр и обернулся на голос.

Ну молодцы: гулямы волокли яростно бьющуюся Айшу. Покрывало на ее голове съехало до самого затылка, косы рассыпались и растрепались, края хиджаба разошлись, показывая ложбинку между белых-белых грудей. В паху Хашайра все напряглось – а сестричка и впрямь ничего. Говорят, нет ничего слаще сумеречницы…

Тюрки подтащили извивающуюся женщину к ступеням, заломили ей руки и поставили на колени. Айша подарила Хашайра с Сулайманом страшным сухим взглядом: тяжело дыша, она висела в руках солдат – но головы не опустила.

– Ууу, ведьма, – пробормотал Сулайман и спустился вниз по лестнице.

Подошел к поводящей грудями бабе и с размаху залепил ей пощечину:

– Ссука, с Аббасидом спуталась. Где твой щенок?

Капающая кровью Айша плюнула ему под ноги.

– Где мальчишка, я спрашиваю?

Молчание.

Поправив под шальварами, Хашайр мягко сказал:

– Сестренка, ты сама виновата – орешь, отбиваешься, поносишь славных умейядских воинов на чем свет стоит. Я же предлагал – приезжай в Исбилью по-хорошему. Нет, ты уперлась. Ну вот мы за вами и приехали, а что нам делать, сама-то посуди. Говори, где мальчик. Мы не тронем ни тебя, ни его.

Она запрокинула остроухую голову – и расхохоталась. Страшным, каркающим, сухим ведьминским смехом.

А ведь шейхи правы – придется ее сжечь. А ему, Хашайру, пусть привезут айютайку…

Да уж, хватит с нас одной мертвой мстящей бабы. Сжечь всего надежнее, надежнее всякой сигилы на надгробии, говорили дервиши. А потом развеять прах в горах.

– Вот выродка-то, – брезгливо прошипел Сулайман, обтирая руку о полу халата. – Кто еще на тебя позарится, суку такую…

Хашайр вздохнул и снова поправил под шальварами. И гаркнул:

– Последний раз спрашиваю, где мальчишка? Скажешь – велю дать тебе сонного зелья перед… сама знаешь чем.

Она молчала, сверля его страшным горящим взглядом. Хашайр медленно кивнул:

– Хорошо. Мы найдем его сами. Свяжите ее покрепче, по рукам и ногам, заткните рот и замотайте башку. И глаз с нее не спускайте.

Гулямы кивнули и принялись деловито оглядываться в поисках веревок. Один взглядом указал на оборванный занавес на ступеньках, Сулайман поднял с затоптанного сапогами пола толстый шелковый шнур. И кинул тюрку.

И вдруг:

– Господин, господин! Там, там!

Айша забилась, как проклятая, и заорала:

– Нет! Нет! Фахр, беги! Нее-ееет!!!..

Ее поволокли под арки, с глаз долой. А братья переглянулись и облегченно вздохнули: на широком парапете стены, над которой располагались террасы верхних садов, в ярком вечернем свете стоял мальчик в шитой золотыми нитями рубашке. Стоял и глядел вниз.

Хашайр махнул рукой воинам – за мной. Поглядывая на застывшего над суматохой разоряемого харима мальчонку, они быстро пошли к воротам в сад.

Мальчишка исчез неожиданно – вот только-только они видели его с пологого песчаного подъема, ведущего на террасу, а тут – рраз! И как ветром сдуло.

– Бегом! Ты бери десяток – и направо! А вы за мной, в рощу!

Детский смех братья услышали сразу. Среди акаций было тихо, словно ветви и листья гасили крики, поднимавшиеся из Дворика Госпожи. Журчание фонтана и детский смех – они пошли на этот звук, на всякий случай обнажив мечи.

Тропинка под дрожащими мелкими листиками вывернула в большой песчаный двор. Восьмиугольный мраморный фонтан бил тоненькой струйкой. Справа опадала пологими ступенями знаменитая Водяная лестница: над каждым из ее маршей располагался фонтан – один другого больше и прекрасней.

Мальчик смеялся, запуская по восьмиугольному бортику какую-то странную золотую игрушку – Хашайр даже смигнул, недоверчиво приглядываясь к штуке. То ли волчок, то ли юла, только плоская, раскачивалась и вертелась на тонкой, расширяющейся кверху острой ножке. Шайтанская штука явственно скакала по мрамору, цокая и звеня маленькими гранеными подвесками. Мальчишка, не обращая внимания на появившихся из-за деревьев воинов, заливался счастливым смехом.

И тут они увидели его.

Тарик боком сидел на чаше фонтана, с улыбкой наблюдая за Фахром и золотой вертушкой. Рукав белой фараджийи полоскался в воде. Левой рукой нерегиль придерживал рукоять толайтольского меча, ножны которого остро торчали в сторону.

– Тебе еще два дня назад должны были вручить фирман! – рявкнул Хашайр, беря себя в руки.