– Я же говорила, матушка, – нам следует бояться ибн Худайра, а не каких-то давно преставившихся Сегри, – засмеялась Айша и подмигнула веселящимся сотрапезникам над краем чаши.
Солнце карабкалось все выше, и вскоре длинный заржавленный шпиль над главной башней превратился в черную полоску на выцветшем, белесом от зноя небе. В саду оглушительно верещали цикады. Потягиваясь и зевая, захмелевшие гости Красного замка задремали прямо на подушках вокруг уставленной остатками еды скатерти.
Поэтому они не видели, как три больших черных ворона снялись с раскрошенных зубцов стены и слетели в сад. Там, меж двух рядов траурных темно-зеленых кипарисов, в густых зарослях бурьяна лежали три полуобнаженных черных тела. Рты людей были раскрыты и перекошены, а глаза выпучены до кровавых прожилок. Ноги и руки изгибались под странными углами, словно их перекрутили и вывернули гигантские пальцы. Вороны, оступаясь на скользкой черной коже, хлопали крыльями. А потом устроились и принялись за собственный завтрак.
– …Ой!
Майеса отшатнулась – настолько резко и неожиданно нерегиль распахнул глаза. И тут же закашлялся и принялся хватать ртом воздух. Пальцы с острыми ногтями скрючились и метнулись к лицу.
– Руки ему держите! – гаркнул Джунайд, и Ньярве с Эда вцепились нерегилю в запястья и прижали их камню.
– Тарег-сама! Тарег-сама! – звала Майеса, пытаясь поймать между ладонями мотающуюся тяжелую голову.
Нерегиль пару раз рванулся, выгибая спину, и затих. Из глаз постепенно уходила дымка, взгляд прояснялся, дыхание выравнивалось.
– Тарег-сама! Это же мы! – улыбнулась Майеса, наклоняясь над приходящим в себя беднягой.
Ей пришло в голову, что нерегиль, наверное, запутается еще больше, увидев над собой ее перевернутое лицо – и весело рассмеялась.
Бледные губы вдруг изогнулись в ответной улыбке.
– Царапать себя не будете? – серьезно спросила она.
Нерегиль легонько покачал головой. Ньярве и Эда отпустили его руки.
Тарег перевернулся на бок, уперся ладонью в пол и, выставив вверх локоть, попытался подняться и сесть.
С третьей попытки у него получилось. Тяжело дыша после совершенных усилий, нерегиль сидел, упершись обеими ладонями в каменные плиты и свесив голову со спутанными пыльными космами. Когда-то черная, а теперь грязно-серая накидка свисала мятыми складками. Ворот и грудь рубашки топорщились ржаво-бурыми пятнами засохшей крови. Зажатые под ладонями рукава стали темными от грязи.
Встряхнув лохмами, Тарег уперся мутным еще взглядом в отложенную в сторону перевязь с мечом и ханджаром.
– Мы сняли с тебя оружие, – мягко сказал Джунайд.
Нерегиль чихнул и чуть не сложился обратно на пол. Удержавшись в сидячем положении, он осторожно оторвал сначала одну, потом другую ладонь от пола. Посидел несколько мгновений, не держась, – проверяя баланс тела. Затем все так же осторожно засунул руку в правый рукав – и, ничего не нащупав, мрачно нахмурился.
– Это ищешь? – поинтересовался Джунайд и вынул из-за пазухи халата золотой ободок с белой эмалью.
И бросил его нерегилю. Тот поднял руку и мягко, как кошка лапой, поймал браслет.
Глядя, как Тарег мрачно вертит его, шейх суфиев сказал:
– Я скажу тебе, где она.
Нерегиль резко вскинул голову.
– Они решили спрятаться от погони в Красном замке.
Тарег на миг замер, зажав золотой ободок между пальцев и широко раскрыв глаза. А потом придушенно вскрикнул:
– Да что же вы!.. Что ж вы здесь сидите?!
– Тебя от смерти спасаем, – спокойно ответил Джунайд.
– Куда я денусь! – заорал нерегиль. – Спасать от смерти нужно ее!
И цапнул ремень перевязи.
– Что? Куда? – ахнула Майеса.
Тарег уже стоял в дверях и, ругаясь по-своему, застегивал пряжку на груди.
– Джунайд-сама! Куда он собрался?!..
– Разрешаю тебе взять моего запасного коня, нерегиль! – заорал Джунайд.
Ответом ему стал ссыпающийся вниз по лестнице топот.
А через мгновение снизу послышался крик ученика: «Стой, куда прешь, о бедствие из бедствий, шайтан, это не твоя лошадь!» – ржание и мощная дробь копыт коня, которого подняли с места в галоп.
Айша открыла глаза и снова прислушалась. Ей было не по себе: снаружи, из ночного двора доносился явственный плеск воды. Журчание фонтана.
Она снова закрыла глаза и сказала себе – это просто сон.
Вода плескала и лилась плотными струями. Звук гулял по затопленному темнотой пустому залу, отдаваясь легким эхом под резным куполом.
Айша поднялась на локте – вокруг нее на коврах мирно спали три женщины и двое мальчишек. Хашайр лежал лицом вверх и улыбался во сне. Огонек над фитильком в масляной плошке освещал узор подушки под головой мальчика и распущенные седые волосы аль-Хансы, свернувшейся с ним рядом под одеялом. С другой стороны от матери мирно посапывал Сулайман – как всегда, на животе, задрав одну согнутую в колене ногу вверх, а другую вытянув аж за край ковра. Дальше большим темным холмом круглилась спящая тетя Фатима. А рядом с ней… было пусто. Откинутое одеяло и подушка на месте, где должна была спать Асет.
Айша сглотнула. И снова прислушалась. Тихо позвала:
– Асет?.. Асет?..
А что, если девочка просто вышла справить малую нужду?