Яшмовая трость

Столь сходные между собою по фактуре, рассказы «Лакового подноса» довольно разнообразны по своей внутренней форме: то пред нами философская сказка, то анекдот, то маленькая поэма, то просто своего рода бесцельная «фантазия памяти», милая старая пастель, где отсутствие сюжетной остроты возмещается тончайшей, поистине филигранной работой над словесной тканью. Но главной чертою, объединяющей эту книгу, и вместе с тем главной прелестью ее, является ее двоякий ритм, ритм прежде всего словесный, но за которым чувствуется еще более драгоценный ритм образов и эмоций.

Эти миниатюры, из которых многие кажутся прообразами или отражениями крупных фигур и замыслов романов Ренье, нередко близки между собою по темам. И вместо того чтобы затушевать эти совпадения, автор, наоборот, их как бы нарочно подчеркивает, ставя рядом рассказы, основанные на тождественных психологических мотивах или связанные какой-нибудь небольшою, чисто внешней черточкой («Сожаление» — «Стеклянные бусы», «Сабля» — «Разговор о войне», «Письмо» — «Смертельная игра»). И тогда читателю должно стать ясно, что все дело здесь не в теме или фабуле, но в полутонах и оттенках, в тончайших узорах композиции, бесконечно разнообразящих — как музыкальные вариации — ограниченный и повторяющийся материал хрупких чувств и интимного вымысла Ренье.

Среди этих очаровательных «безделушек» одна вырастает, словно чтобы показать таящуюся в каждой из них латентную силу, вырастает не с помощью внешней амплификации, но лишь путем внутреннего раскрытия чувства, в глубокую и значительную повесть. Это замыкающий книгу и венчающий ее рассказ «Акация», изумительная концовка которого, с ее таким сладостным и меланхоличным утверждением любви ко всему живому, вещному и преходящему, служит ключом к лучшему пониманию не только «Лакового подноса», но и всего творчества Ренье.

А. Смирнов 

К ЧИТАТЕЛЮ

Некоторые из рассказов, образующих этот сборник, уже были помещены в томе, выпущенном в ограниченном количестве экземпляров, под заглавием «Французские и итальянские рассказы». Те, которые я теперь присоединил к ним, чтобы составить настоящую книгу, могли бы войти туда же, под прежним заглавием, не вполне однако точном, так как из маленьких историй, которые предлагала читателю первая коллекция, для нескольких — по крайней мере для двух — рамкою служит условный Восток и вымышленный Китай.

Поэтому я счел более правильным дать собранию этих рассказов новое название. То, которое я выбрал, не имеет вполне точного смысла, но оно мне показалось приятным для слуха и воображения. Таким-то образом на лаковом подносе, каким пользуются для подачи безделушек или записочек, подношу я тем, кто пожелает их прочесть, эти коротенькие эпизоды, взятые из жизни или сочиненные в соответствии с ней и имеющие единственной целью развлечь своими фигурками или позабавить своими арабесками. 

ВОЗМУЩЕНИЕ ТАЙ ПУ

После того как Тай Пу, совершив одиннадцать положенных поклонов и три коленопреклонения, занял подобающее его рангу первого министра место на шелковой подушке на последней ступеньке императорского трона, император Хо Хей сказал ему: