Яшмовая долина (ЛП)

Поэтому я расправила плечи и направилась на кухню, туда, где ранее оставила свой телефон.

К тому времени, как я закончила звонить, Джаспер подогнал внедорожник к гаражу и загрузил коробки. Когда он вернулся, чтобы забрать меня, я уже трижды поплакала.

Один раз, когда разговаривала с мамой. Второй раз, когда разговаривала с папой. В третий раз, после того, как я оставила сообщение для Лайлы.

После родителей я позвонила Талии, и она предупредила меня, что Лайла может не захотеть разговаривать.

Это было тяжело. Было тяжело нести груз такой ошибки. Возможно, Джаспер тоже это почувствовал, потому что, когда мы вернулись в хижину, он переоделся и ушел на пробежку.

Остаток дня я провела, распаковывая вещи, заняв для себя маленький шкаф в крошечном кабинете. Ужин прошел в тишине. После этого Джаспер развел костер и читал книгу, пока я продолжала распаковывать вещи. А с наступлением темноты он удалился на чердак.

— Ты поднимаешься? — спросил он с верхней площадки лестницы.

— Скоро.

Он грустно улыбнулся мне и выключил свет.

Это закончится катастрофой, не так ли? Мы были обречены.

Вместо того чтобы подняться по лестнице, я нашла одеяло и подушку.

И заснула на диване.

10. ДЖАСПЕР

Как только я открыл входную дверь и шагнул внутрь дома, мне в лицо ударил едкий запах горелой еды. Дым заволакивал кухню, затуманивая воздух, когда в окна проникал свет раннего вечера.

— Что за хрень?

Я поставил рюкзак на островок и поспешил к плите, распахнув дверь. На ней ничего не было. И она была выключена. Но сегодня на ней явно что-то умерло.

— Элоиза? — позвал я.

Ответа не последовало.

Неудивительно.

Она избегала меня всю неделю, с тех пор как столкнулась со своими братьями в своем съемном доме.

За последние шесть дней реальность нашей ситуации стала очевидной, горькой и резкой, как запах в домике-шалаше. Мы были чужими людьми. И мы вели себя соответственно.

На данный момент даже секс не был обычным делом, особенно если учесть, что Элоиза предпочитала спать на диване.

Неделю назад я думал, что это наше соглашение не составит труда. Какое-то время мы бы оба притворялись. Наслаждались горячим, незамысловатым сексом. А потом, после свадьбы, мы бы расстались. Просто развелись. Пошли бы своими дорогами.

Я был гребаным идиотом, думая, что это будет легко. Мы с Элоизой были в таком же дерьме, как и то дерьмо, что было у меня в духовке.

Запах ударил мне в ноздри, поэтому я шагнул к ближайшему окну, но обнаружил, что оно уже открыто. Затем бросил взгляд в заднюю часть дома на раздвижную дверь, тоже открытую.

Моя жена сидела на веранде.

Я заскочил в прачечную, достал маленький вентилятор, спрятанный на верхней полке шкафчика для хранения вещей. Выставив его на кухонное окно и включив на полную мощность, я приоткрыл входную дверь, чтобы проветрить помещение, а затем вышел на улицу.

Веранда возвышалась над землей всего на тридцать сантиметров. Элоиза сидела на краю, скрестив ноги, и смотрела на деревья. В её руке было что-то черное, очень похожее на хоккейную шайбу.

— Я испекла печенье.

Хоккейная шайба. Источник дыма и запаха.

— Хочешь? — она подняла ее в воздух, повернувшись так, чтобы я мог видеть ее лицо.

От взгляда этих голубых глаз у меня защемило в груди. На ее щеках были дорожки от слез. Черные разводы от потёкшей туши, которую она пыталась стереть. Или, может быть, это было от печенья.

— С шоколадной крошкой? — спросил я, взяв подгоревшее печенье.

— Да.

— Я не люблю печенье с шоколадной крошкой.

Раскрутив его, как фрисби, я бросил печенье как можно дальше, так что оно пролетело по воздуху и врезалось в ствол дерева. Затем вытер руки, смахивая угольную пыль, прежде чем сесть рядом с Элоизой.

— Ты не любишь печенье с шоколадной крошкой? — спросила она.

— Нет.

— А какое твоё любимое печенье?

— Я не очень люблю печенье. Но если бы мне пришлось выбирать, то овсяное с изюмом.

— Овсяное с изюмом? Боже мой, я вышла замуж за чудовище.

Уголок моего рта приподнялся. Я впервые за неделю улыбнулся.

— Извини, что я провоняла весь дом, — сказала она.

— Выветрится.

— Глупая Элоиза, — пробормотала она.

— Еще раз назовешь себя глупой, я перекину тебя через своё колено.

Она ахнула, её глаза расширились.

— Ты не глупая, — я знал, что это было одно из тех резких, самоуничижительных замечаний, но мне все равно оно не понравилось. Если я услышу его ещё раз, то отшлепаю её прекрасную задницу, пока она не покраснеет. — Так что не говори так.

— Хорошо, — прошептала она, пробежав взглядом по моей футболке и шортам. — Ты был в спортзале?

— Сегодня утром. Потом прогулялся. Ты сегодня работала?

— Нет, я взяла выходной.

На этой неделе Элоиза каждый день проводила в отеле. То ли чтобы избежать встречи со мной, то ли потому, что была занята. Возможно, и то, и другое. Обычно, когда я просыпался каждое утро около шести, она уже уходила, оставляя в ванной свой землисто-цветочный аромат ванили.

Только вот сегодня утром никаких аромата парфюма не было. Когда я спустился со второго этажа, она спала на диване, её веки трепетали, словно ей что-то снилось.

Так что настала моя очередь улизнуть пораньше.