Ящер [Anonimus Rex]

— Нет, раз так, ничего. — Ну вот, надулась теперь.

Сара вьется на простынях, тянется к моим рукам, тащит меня к себе.

— Оставь этот телефон, — обольстительно воркует она. — Потом им позвонишь.

Блеск, теперь двух дамочек успокаивать. Саре я показываю палец — одну секундочку, умоляю, одну секундочку — и отступаю в затемненный угол спальни.

— Глен, прости меня. Тут просто… черт знает что творилось. Но все, что ты раздобыла, я выслушаю с радостью.

— Только не по телефону. Нам нужно встретиться, Винсент.

— Парень, который говорил мне это последним, уже сыграл в ящик.

— Что?

— Потом расскажу. Встречаемся прямо сейчас? Ты не можешь хоть в общих чертах объяснить?

Гленда колеблется, но ответ ее тверд:

— Лучше не стоит. Можешь подвалить в «Червоточину»?

— Сейчас?

— Сейчас. Сам поймешь, как это важно для тебя.

— Да, да, конечно. Дай мне двадцать минут. И еще, Глен — будь осторожна.

— Как всегда.

Я поворачиваюсь к Саре, прокручивая в голове извинения и причины, по которым я вынужден покинуть ее в столь решающий момент наших… отношений. Но услышав ровное дыхание с легким посапываньем, понимаю, что объяснения можно отложить на следующий раз. Сара Арчер отключилась, одной рукой продолжая сжимать мою штанину.

— Прости, — шепчу я. — Я так сожалею.

Ее кожа блестит в тусклом отблеске горящей в гостиной люстры, и столь чиста и непорочна эта бледная матовая поверхность, что заслуживает прощального поцелуя. Когда я наклоняюсь к ее щеке, Сара приоткрывает глаза и смотрит на меня с нарастающим изумлением. Она поднимает ладонь и гладит мое лицо, и тепло ее прикосновений доходит до самого сердца. Она говорит:

— Ты… ты похож на того, кого я знала когда-то. Давным-давно.

— Кто же это? — шепчу я.

Но Сара уже спит.

В канун Дня всех святых бар динов на задах «Червоточины» выглядит совершенно обычно: травка, шум, пьяные крики. Но того бедлама, что творится в передней части, где собираются млекопитающие, мне видеть еще не доводилось. Все здесь забито грязными обезьянами, наряженными в карнавальные костюмы той или иной степени идиотизма. Сквозь плотные ряды шмелей и нинзя, персонажей комиксов и французских камеристок я продираюсь к потайному ходу за туалетами.

Гленда ждет меня за дальним столом, и, направляясь к ней, я мимоходом обнюхиваю помещение на предмет знакомых запахов. Все чисто — по крайней мере в отношении попадавшихся на моем пути наемных убийц. Если же кто-то послал новых динов, чтобы меня укокошить, то с этим я мало что могу поделать. Я подхватываю свободный стул и заказываю чай со льдом.

— Без мяты, — говорю я официантке.

Озадаченный взгляд Гленды:

— Без мяты? Ты же любишь мяту.

Я показываю на скрепленную тремя кольцами папку, что лежит у нее под рукой.

— Что ты для меня нарыла?

— Это дерьмо было скрыто, причем основательно.

— Стерто?

— Думаю, да. Но тот, кто уничтожал данные, либо торопился, либо забыл о временных файлах. Я использовала восстановитель, чтобы вытащить их, и большая часть этой дряни оказалась в порядке. — Гленда просто чудо по части компьютера, во всяком случае по сравнению со мной. У меня дома, в ожидании, когда его затребует банк, пылится компьютер Эрни. С тех пор как Эрни не стало, компьютер использовался только в качестве подставки для грязной посуды, так что пусть забирают, коль угодно.

— Покажи, что у нас есть.

Первые несколько листков — это рукописные заметки, которые Эрни вел во время бесед, отпечатанные жирными темными чернилами.

— Он просто сканировал их, — объясняет Гленда. — У нас в «Джей amp; Ти» принято иначе: мы используем ту говенную программу, конвертирующую в текст наши записи от руки, но так как программа не знала его почерк, она оставила все, как было.

У меня ком в горле застревает, когда я смотрю на петли, изгибы и закорючки, оставленные рукой Эрни. Почерк у него был просто ужасающий, так что нередко он заручался моей помощью в расшифровке самых неразборчивых фрагментов своих каракулей. Будто бы он сидит сейчас рядом со мной, протягивая только что исчерканный блокнот, и просит: «Винни, тут написано: свидетель утверждает, что обнял жертву, или свидетель утверждает, что обманул жертву?»

— Насколько я смогла разобрать его дерьмовый почерк, он опрашивал тот же народ, что и ты: миссис Макбрайд, человечью певичку из ночного клуба, несколько служащих, того же коронера. Можешь проверить, есть ли несовпадения с твоими заметками.

— Обязательно. Что еще?

— Кое-какой обычный материал, записи расходов, расписания, какие-то каракули, которые я не смогла разобрать, список встреч…

— Дай-ка мне… этот список.

Гленда роется в распечатках и протягивает три листка, будто бы скопированные из карманного ежедневника или чего-то в этом роде. Сверху типографским способом напечатаны даты (в данном случае это девятое, десятое и одиннадцатое января). Нижняя часть разделена на получасовые промежутки с местом для записей. Страницы в основном пусты, но несколько встреч обозначено.