Ярость славян

– Господин мой благородный Кирилл, – попытался прервать истерику патрикия отец Александр, – господь любит леди Анну и благословляет все ее дела и поступки. Она тоже часть его Великого Замысла, и к тому же он считает ее своей любимой дочерью.

– Ты все лжешь! – снова выкрикнул патрикий, на этот раз уже обращаясь к отцу Александру. – Никакой ты не священник! Думаешь, что нацепил на пузо крест – и стал священником? Но нет, не на того напал, я-то вижу, когда передо мной настоящий священник, а когда поддельный. Сейчас сила на вашей стороне, но однажды огромная империя ромеев встанет дружно, как один человек, и вот тогда вы пожалеете о том, что обидели ее посланца.

Чем дольше он вопил и верещал, тем сильнее и ярче наливалось бело-голубое сияние вокруг головы отца Александра. Не стоило ромею так орать на аватара, привлекая к себе внимание самого Отца.

Но вот и сам скандалист заметил, что происходит нечто необычное, увидел нимб вокруг головы отца Александра, наливающийся ярчайшим светом, сияющим и видимым даже в свете дня, и осекся на полуслове, застыв с протянутой в нелепом жесте рукой.

– Ну вот, благородный Кирилл, – ехидно сказал я, как только крики прекратились, – если вы хотели получить гнев божий на свою голову, то вы этого добились. Тот, на кого вы так орали, является аватаром Отца, главного действующего лица Троицы, и именно через него господь дает нам советы и спускает распоряжения и директивы. А еще ему интересно смотреть, как мы будем справляться с теми или иными заданиями. А госпожа Анна – это любимая дочь Отца, которая тоже, как Он, есть Любовь. Ей Отец делегировал право прощения всех малых, сирых и убогих, буде они согрешат от недомыслия, или потому что вообще не ведали что творили. Так что вы, благородный Кирилл, ведите себя повежливей, потому что Отец очень не любит, когда кто-нибудь обижает или оскорбляет тех, кому он оказал доверие.

– Да, это так, благородный Кирилл, – подтвердила Антонина, – именно через отца Александра, который и в самом деле является настоящим православным священником, Отец частенько заглядывает на огонек в эту компанию.

А моя Елизавета Дмитриевна ничего не сказала, лишь загадочно улыбнулась и молча пихнула меня локтем под ребро, напоминая тот случай, когда Отец «позвонил» мне во время нашего раннего утреннего секса. Как же, помню.

– Да?! – с дурацким видом переспросил патрикий Кирилл, разом растерявший весь свой апломб. – А я и не знал!

– Незнание законов, сын мой, – прокомментировал его детский лепет громыхающий голос Отца, – отнюдь не освобождает от ответственности за их нарушение. Но на первый раз ты прощен. В дальнейшем же поостерегись на основании нескольких бегло сказанных слов оскорблять людей, о которых ничего не знаешь.

Патрикий повернулся на голос, сложил ладони перед грудью и склонил голову.

– Прими мои извинения, о Боже, – покаянно произнес он, – я на всю жизнь усвою этот урок, и больше никогда не буду так поступать.

– В этом заявлении недостаточно искренности, – телепатически сказала мне Птица, – зато в избытке присутствует лицемерие и досада.

– Значит, – так же безмолвно ответил я, – если этот Кирилл лукавит даже перед лицом Отца, то верить этому закоренелому царедворцу нельзя даже на грош.

– Думаю, что ты прав, сын мой, – бас включившегося в разговор Отца громыхал даже в телепатическом общении, – впрочем, поскольку это дела чисто людские, оставляю все дальнейшие действия на ваше людское усмотрение. Скажу лишь одно. Смерть этого человека в ближайшее время будет нежелательна.

– А я и не собирался, Отче, чай мы не на поле боя, – мысленно ответил я Отцу и обратился с вопросом к Птице, – можем ли мы положиться на Антонину?

– Вполне, – мысленно ответила Птица, – и дело даже не в том, что она благодарна тебе за лечение. Это дитя константинопольского дна таких тонких душевных категорий вообще не понимает. Просто она видит в тебе вожака самой крутой стаи из всех, что только есть в этом мире и поэтому будет держаться за тебя зубами и ногтями, чтобы вместе с тобой оказаться в стане победителей. Антонина знает этих византийских царедворцев как облупленных и единственный ее недостаток – это невозможность телепатического общения. Придется нам обходиться жестами, взглядами и намеками.

– Ничего, – сказал я, – обойдемся. А еще, если действовать внаглую, то в нашем распоряжении есть русский язык, которого этот патрикий не понимает, а Антонина с Велизарием вполне. И вообще, если бы этот Кирилл догадывался, с кем сидит за одним столом, то убежал бы в степь куда глаза глядят, не оставаясь тут ни минуты более.

– Да, – подтвердила Птица, – безопаснее обниматься с ядовитой змеей, чем иметь дело с недружественно настроенной Антониной. Так что, Сергей Сергеевич, давайте начнем. Только хотелось бы все это провернуть поскорей, потому что просматривать мысли этого Кирилла это все равно, что совать голые руки в дырку туалета типа «сортир». Такие же мерзкие и противные ощущения.