Ярость славян

Гюльбадан-бану была четырнадцатилетней дочерью местного старейшины, и он взял ее в разорванной от горла до подола рубашке, распятую сильными руками воинов прямо рядом с трупами ее родителей и братьев – погибших, но не покорившихся. Потом будущий тудун приходил к своей военной добыче еще несколько раз, и именно она стала его любимой женой, родившей двух дочерей и сына. Старшей дочери, настоящей красавице, уже самой скоро должно было стукнуть четырнадцать лет, да и ее мать выглядела еще вполне привлекательно для своих без малого тридцати лет. Но сейчас любимая жена тудуна была мрачна и угрюма. Первым делом она разогнула опоясывающий левый локоть серебряный браслет, который будущий муж подарил ей на свадьбу и швырнула его тудуну на грудь – и это означало, что они больше не муж и жена.

– Помнишь, как умирали мой отец и братья, и как ты прямо в их крови терзал мое юное тело? – голосом, звенящим от еле сдерживаемой ярости, спросила она своего бывшего мужа. – Теперь они отмщены – пусть даже и не мной – и я могу считать себя свободной от всех обязательств. Теперь я знаю, что умрешь не только ты, но и весь твой проклятый народ, и это не может меня не радовать.

– А-а-а, хорезмийская сука… – только и смог прошипеть тудун, – правильно говорят славяне, что сколько волка ни корми, он все равно смотрит в степь… Проклинаю тебя, проклинаю твоих детей, проклинаю…

– Плевать мне на твои проклятия, мертвый человек, – ответила тудуну его бывшая жена, – я слышу Призыв, а ты нет; и это значит, что я – настоящий воин, а не ты. Когда я пришла к тому, кто призвал меня, то он предложил мне вместе с дочерьми присоединиться к его воинству. Он значительно сильнее тебя и твоих богов; поэтому ты сгниешь в земле, а мы будет жить и радоваться…

– Проклятый мангус! – только и успел, выгибаясь, прошипеть бывший тудун, потому что Гюльбадан-бану, нагнувшись, сильной рукой вырвала арбалетный болт из его живота и вогнала острие в левый глаз. После чего бросила окровавленное орудие на землю, взяла свое бывшее сокровище за ноги и потащила хоронить к общей яме.

Тем временем на другом берегу Днепра, на месте боя у переправы, выехавшая из другого портала техника (тягачи и подъемные краны) складывала огромную поленницу из стволов спиленных в Высоком лесу деревьев толщиной в один обхват. По тем понятием это подлесок, но по местным – огромные лесные великаны. На этом костре князь Серегин решил предать огненному погребению князя Идара и павших в том бою воев, а также закапсулированные в стасисе тела погибших боевых лилиток и одной «волчицы». Потом пепел от этого костра соберут, расфасуют по керамическим урнам и захоронят их в будущей столице государства на алее боевой славы, а записанные рунами имена занесут на специальную гранитную плиту. Не одним же японцам иметь свой храм Ясукуни.

Часть 18

10 августа 561 Р.Х. день седьмой, Утром. Правый берег Днепра в 50 километрах выше по течению современного Кременчуга, Временный полевой лагерь кагана Баяна.

Известие о гибели наследника и всего его войска каган получил вчера днем, на исходе второго дня с того момента как это случилось; ныне он только что переправился через Днепр чуть выше современного Кременчуга. Очевидно, вымолачивая залегшее на ночевку войско тудуна, воительницы Серегина, несмотря на наложенное на них заклинание Истинного Взгляда, все же упустили парочку вражеских воинов, сумевших утечь в камыши, а потом поймать одну из множества бегающих по степи лошадей. Вообще-то гонцов было два. Первого послал еще сам тудун, вечером того дня, когда войско Серегина устроило ему бойню на броде; а второй, собственно, послал себя сам.

Получив дурные вести, каган, по обычаю, принятому у некоторых народов, приказал казнить обоих гонцов. При этом он ни на минуту не поверил ни в какое колдовство или там помощь богов, злых духов, но зато вспомнил предсмертную похвальбу посла антов Мезамира, грозившегося, что в случае его смерти встанут на бой несметные рати… Правда, немного подумав, кагану удалось себя успокоить – ведь левобережных антов он имел как хотел вот уже почти год, и примерно представлял себе их вооружение, экипировку и тактику. Тот, кто после убийства антских послов повел против обров необъявленную войну, действовал совсем по-иному и иным оружием. И тот, и другой гонец рассказали о тактике неожиданно объявившегося врага и привезли с собой образцы тяжелых и коротких арбалетных болтов с цельнотянутыми (тевтонская полупромышленная технология) бронебойными наконечниками оживальной формы, которыми враг издалека убивал его воинов.