Ярость славян

Еще в сумерках, как раз в тот момент, когда «пятерка» Серегина закончила свои дела с Велизарием и вернулась в Заброшенный город мира Содома, неподалеку от полевого лагеря обров бесшумно раскрылся портал, из которого колонной по четыре на рысях начали выезжать побрякивающие амуницией воительницы сначала рейтарских, а потом и уланских полков. Стремителен марш сытых здоровых коней, тусклы крашеные в маскировочный цвет доспехи, мрачны под касками лица воительниц, трепещет над знаменной группой священное алое знамя, и тихо фигеет пожелавший посмотреть на эту картину Велизарий. По сравнению с этим воинством Серегина лучшие войска империи, конные лучники-гиппотоксаты, выглядят завзятыми анархистами, а императорские гвардейцы ескувиторы обабившимися придворными щеголями. Но самое главное – оно не снаружи, оно изнутри. Многочисленные заклинания, наложенные на воительниц, не видны человеку, не имеющему магического взгляда, но от них наэлектризованный воздух начинает пахнуть озоном. Помимо заклинания охранного ветра, на воительниц наложены заклинания, увеличивающие прочность доспехов, здоровье воительниц, силу удара их мечей и копий, а также пробивную силу и точность их арбалетных болтов. Весь этот комплекс был наложен на них раньше, но сегодня к нему добавилось еще одно весьма немаловажное заклинание, именуемое «истинный взгляд» – теперь воительницы способны видеть во тьме и тумане, посреди пыльной бури и сквозь завесу вражеских иллюзий. «Истинный взгляд» позволяет видеть вещи такими, какие они есть, мгновенно находить слабое место во вражеской защите и наносить туда сокрушительный удар.

Этим утром Серегин решил не скупиться, и в поход выступила вся его лилитко-волчья кавалерия, уже обкатанная в степных маневренных боях предыдущих дней. При четерехкратном численном перевесе противника, отягощенном его мощнейшей магической накачкой, обры вместе со своим тудуном были обречены даже без применения огнестрельного оружия или, не приведи Господь, бронетехники.

В начале была туча арбалетных болтов, которая под звон тысяч спущенных тетив по крутой навесной траектории взмыла вверх к чистому небу и яркому солнцу, и оттуда внезапно пала на слепых и беспомощных обров, вызвав ржание сотен раненых лошадей и многоголосый вопль боли, ужаса и отчаянья. Именно болтом из этого первого, самого убийственного залпа, был смертельно ранен старший сын кагана Баяна, тудун народа обров. Павший с неба болт пришпилил его спящего к земле через живот, и он теперь мог только обессилено скрести ногтями жесткую сухую землю, не в силах одолеть эту смерть и подняться на ноги. А избиение его народа продолжалось…

Пока арбалетчицы усиленно работали рычагами, повторно взводя свое оружие, рейтарши и копейщицы улан на рысях выходили на исходные позиции для атаки. Второй залп, звон стальных тетив и свист рушащихся с небес арбалетных болтов… И вот конные эскадроны – рейтары в центре, уланы на флангах – набрав разбег, с тяжким топотом обрушиваются на мечущийся в панике лагерь тудуна. Смерть обрам нес каждый удар тяжелым копьем или легкой пикой, и каждый взмах палаша. Сделав второй залп, арбалетчицы сунули разряженные арбалеты в седельные кобуры и, взявшись за пики, развернулись в широкую цепь и не спеша поехали за своими подругами добивать то, что еще могло шевелиться и взывать о помощи.

Когда лучи солнца разогнали утренний туман, то все уже было кончено – все обры убиты, и один только тудун продолжал мучительно умирать на своем окровавленном ложе, и никто не желал прекратить его мучения. Тогда портал раскрылся еще раз – и под конвоем своих бывших рабов на поле боя появились растрепанные и всклоченные обринки, которым предстояло собрать и похоронить тела своих отцов, мужей и братьев. Серегин просто не хотел возиться с закапыванием такого количества двуногой падали, но жены, сестры и матери убитых посчитали, что тем самым он оказал им великую честь. Тем временем, пока женщины обров собирали и сортировали своих погибших, пригнанные Серегиным автомобильные экскаваторы и траншеекопатели из состава инженерно-саперного батальона разрыли начатую вчера обрами могилу до таких размеров, что в нее мог бы поместиться весь их проклятый народ, после чего женщины начали стаскивать на ее дно раздетые догола трупы и укладывать там слоями.

И вот настал момент, когда смерть пришла и к издыхающему от раны тудуну, причем в облике его любимой старшей жены Гюльбадан-бану*, на этот раз одетой в простое полотняное платье без пояса. Это была первая его женщина – совсем молодым юношей еще на древней родине в степях Закаспия, во главе отряда воинов будущий тудун напал на одно хорезмийское селение, где и воспользовался своим правом победителя всласть.

Примечание авторов: * Гюльбадан-бану (перс) – госпожа, чье тело подобно розе.