Ярость и Разрушение (ЛП)

— Жаль, что твой отец не объяснил тебе этого. Это должно исходить от него.

— Да, ну, как ты знаешь, мой отец примерно так же полезен, как и ты, когда дело доходит до информации, — отрезала я, терпение иссякало. — Мы не поддерживаем связь и не обедаем по воскресеньям. Я могу сосчитать по пальцам, сколько раз видела его лично.

— Я знаю. Это просто... — он помедлил. — Жаль, что тебя здесь нет, чтобы мы могли поговорить с глазу на глаз. Так что ты понимаешь, почему мы никогда не верили, что это может быть проблемой для вас. Что ты хорошая до мозга костей.

Беспокойство усилилось, когда его последние слова дошли до меня.

— Истиннорождённые только наполовину Ангелы. Твоя вторая половина — человек, и поэтому у тебя есть свобода воли. Выбор делать великие дела с помощью своих способностей или причинять с их помощью невероятный вред, — сказал он.

— Я не Человек-Паук, — пробормотала я.

— Нет, но ты сильнее любого Стража или демона. Из-за человеческой стороны Истиннорождённых и природы их создания, они более склонны быть... продажными, более склонны поддаваться соблазну власти.

Я сразу же вспомнила слова Рота о том, что я родилась от великого греха.

— Потому что ангелы не должны связываться с людьми?

— Можно сказать и так. "Грехи отца перейдут на сына"

— Это архаично, и откуда нам знать, что это правда?

— Потому что, как и в случае с разложением человечества в результате деяний, происходящих в Эдеме, душа Истиннорождённого темнее человеческой и не так чиста, как у Стража.

Я вспомнила, что сказала Лейла, когда увидела мою ауру — мою душу. Она описывала её и как тёмную, и как светлую, но я не обратила на это особого внимания.

— В Истиннорождённом есть равновесие, как есть равновесие в мире, но эти весы можно отклонить.

Я была поражена.

— То есть ты хочешь сказать, что я могу превратиться во зло?

— Вовсе нет, Тринити. Даже отдалённо. Ты хорошая. Ты всегда была хорошей, и мы приняли меры, чтобы тебя не соблазнили твои способности.

Но так ли это?

Я была эгоистична и склонна к мелочности и едва сдерживаемому насилию. Я не была хорошим другом, и список моих недостатков был длиной в милю. Посмотрите, что я сделала с Фэй. Я не испытывала угрызений совести.

— Произошло восстание Истиннорождённых против Стражей, — объяснял Тьерри, отвлекая меня от моих мыслей. — Это случилось много веков назад, и большая часть истории потерялась во времени. Всё, что я знаю, это то, что была замешана связь, и в результате погибло много Стражей. Узы между Стражами и Истиннорождёнными были разорваны, и после этого Истиннорождённые вымерли.

— Я... Я даже не знаю, что сказать, — потрясение рассеяло мои мысли. — Только вы все должны были мне это сказать. Кто-то должен был мне это сказать.

— Ты права, — сказал он тяжёлым голосом. — Мы должны были, но мы никогда не думали, что это будет проблемой...

— Потому что я — парадигма порядочного человека?

— Потому что ты хорошая, и мы также позаботились о том, чтобы ты не полагалась на свою благодать и не использовала её слишком часто.

Я резко втянула воздух.

— Благодать — прекрасная вещь. Это сияет твоё ангельское происхождение. Но это также самое смертоносное оружие, известное на Земле, на небесах и в аду, и такая сила опасна, — продолжал он. — Это может быть соблазнительно. Мы не хотели, чтобы ты к этому привыкла.

Комната, казалось, накренилась, хотя я всё ещё сидела.

— Но вы все ошибались. Я понимаю, чего вы пытались избежать, но вы ошибались.

— Тринити...

— Вы учили меня использовать её только в крайнем случае, и всё закончилось тем, что меня вырубили более чем на час прошлой ночью. Я должна была использовать её немедленно, и это оказалось главной слабостью, которую этот другой Истиннорождённый сразу же использовал, — сказала я ему. — Теперь мне придётся отменить годы обучения всему остальному, прежде чем я воспользуюсь своей благодатью. Вы ошибались.

Тьерри долго не отвечал, и когда он это сделал, раскаяние в его голосе было таким же сильным, как и разочарование, которое я чувствовала.

— Ты права, и мне очень жаль. Мы не должны были заставлять тебя идти против своей природы, даже если бы эта природа могла измениться.

Прислонившись к бетонной стене, я поправила свои новые солнцезащитные очки. Дужки были мне велики, так что они всё время скользили по моему носу.

— У меня такое чувство, что мы бездельничаем, — сказала я. Мы ждали, когда Рот и, как я догадалась, Лейла, присоединятся к нам, на углу улицы, ведущей к школе.

— Наверное, потому, что технически мы делаем именно это, — ответил Зейн.

Я посмотрела на него, поигрывая кончиком толстой косы, которую мне удалось заплести, прежде чем покинуть квартиру. Он стоял в футе или двух от стены, одетый так, как будто собирался патрулировать, как и я, хотя мне не полагалось ни в чём участвовать. К счастью, у Зейна хватило ума найти мои кинжалы и вернуть их. Они были прикреплены к моим бёдрам, но если дело дойдёт до драки, я не буду ими пользоваться.

Больше нет.

Я вздохнула, переминаясь с ноги на ногу. Я рассказала Зейну о звонке по дороге сюда. Он был так же ошеломлён, как и я.