Ярость ацтека

Но что же все-таки толкнуло его на эту игру со смертью – любовь к свободе или к нижним юбкам? Эта женщина, графиня Камилла, спору нет, просто чудо как хороша. Неужели она завербовала моего друга в постели? Конечно, чисто теоретически лидером в этой парочке заговорщиков мог оказаться и Карлос, но мой здравый смысл противился этой мысли.

Признаться, меня совершенно не воодушевляла перспектива учинить расправу над женщиной: мне в жизни не доводилось применять к дамам силу, а уж тем более их убивать. Конечно, стоило попробовать припугнуть графиню: приставить ей нож к горлу и потребовать оставить Карлоса в покое. Однако, если судить по тому, как лихо тогда ночью она палила из пистолета, решимости этой самой Камилле, похоже, не занимать, и напугать ее будет не так-то просто. Вполне может статься, что красавицу графиню все-таки придется убить.

* * *

Она вошла неожиданно, я едва успел спрятаться за балконными занавесками. Вернувшись на удивление рано, графиня, хотя ночь еще не настала, тут же принялась раздеваться, и внезапно до меня дошло: да ведь это она, как было принято у светских дам, просто заехала переодеться, чтобы отправиться на следующий бал в другом наряде. Кажется, Камилла даже пробормотала что-то насчет «безмозглой служанки», видать, досадуя, что горничная ушла на гуляние и ей некому помочь.

Глядя на то, как графиня снимает платье и многослойные нижние юбки, я понял, почему Карлос, рискуя жизнью, похищал для нее военные секреты. Эх, я и сам, пожалуй, не отказался бы стать вором и убийцей ради такой красавицы, но мысль о дыбе, кострах и раскаленных клещах инквизиции несколько умаляла мое желание.

Балконная дверь была открыта, создавая сквозняк. Я стоял, не шелохнувшись, за занавесками, когда Камилла вдруг подошла, чтобы закрыть ее. Резко сдвинув шторы, графиня наткнулась прямо на меня. Камилла еще не отпустила ткань, а моя рука уже закрыла ей рот. Но она тут же укусила меня за руку, да еще и пнула в самое чувствительное место.

!Ay de m'i! Что за дьявол эта женщина! Сцепившись, мы пересекли всю комнату, пока я не повалил ее на кровать, оказавшись сверху.

– Мне известно, чем ты занимаешься! – выдохнул я. – Только попробуй позвать на помощь, и тебя повесят как шпионку.

Ее зубы снова сомкнулись на моей руке. Я вскрикнул и отпустил женщину. Камилла уставилась на меня, слегка успокоившись и задышав ровнее, и тут я снова прижал ее к постели. Но исходивший от нее запах кружил мне голову и будоражил мужское естество, которое, отнюдь не впервые в моей жизни, брало начало над здравомыслием.

– Кто ты? – спросила она.

– Друг Карлоса.

Нижнее белье приоткрыло грудь красавицы графини, и я уставился на нее как человек, оказавшийся на необитаемом острове и внезапно увидевший источник с пресной водой.

Наши глаза встретились. Я уже давно не был близок с женщиной, и Камилла мигом прочла все: желание в моих глазах, вожделение в моем сердце, слабость в моей душе.

Мои губы живо нашли ее грудь. Ее нежные руки обхватили мой затылок.

– Сильнее... – прошептала Камилла.

Я облизывал и посасывал ее соски, которые набухли и затвердели от моих прикосновений. Мне много раз доводилось получать удовольствие, когда putas проделывали такое с моим garrancha, а сейчас я сам чувствовал, как соски этой женщины твердеют под моим языком.

Моя рука нашла влажное сокровище между ее ног, где, в свою очередь, набухал ее сокровенный маленький garrancha – никогда еще мне не приходилось нащупывать бутон любви, столь возбужденный и жаждущий. Я просто не мог не отведать, каков он на вкус, а потому засунул голову Камилле между ног... и тут услышал щелчок взводимого курка.

Я скатился с кровати, перехватил сжимавшую пистолет руку за запястье и выкрутил ее. Оружие выпало.

– Ах ты, сука!

– Возьми меня. – Ее губы нашли мои.

!Аy de m'i! Ну что тут можно сказать в свое оправдание! Эта женщина презирает меня, пытается убить, оскорбляет... а я, как побитый пес, покорно выполняю ее желания.

Впрочем, сокрушаться о столь прискорбном унижении мне пришлось недолго: Камилла вскочила, достала garrancha у меня из штанов, оседлала его и буквально насадила себя на него.

Она поднималась и падала, поднималась и падала, мой меч входил в нее глубоко и с силой: вновь, вновь и вновь. Зрение мое помутилось, потом из глаз словно посыпались искры, нет, тысячи красных комет, сталкивавшихся между собой, вырывавшихся, разлетавшихся, как вспышки, как брызги... как кровь?

А кровь все лилась и лилась по моему лбу, застилая глаза. Эта коварная рuta обрушила на меня медную вазу, схватив ее со стоявшего рядом столика.

Одновременно она так зажала и скрутила между ногами мое мужское достоинство, что наслаждение моментально обратилось в адскую боль: я испугался, что она сейчас вообще оторвет мне член. Пистолет снова оказался в ее руке.

Я ударил Камиллу сбоку кулаком по голове, сбросив ее с себя на пол, схватил пистолет и натянул штаны. Она села, потирая голову; глаза ее горели, верхняя губа кровоточила.