Ярость ацтека

– Наши люди день и ночь напролет следят за всеми дорогами, ведущими из Барселоны. Только попытайся улизнуть, и мы подвергнем тебя особому наказанию, которое приберегаем для изменников нашему делу.

Я склонил голову, признав свое поражение.

– S'i, сеньор Касио, можете считать меня солдатом великой армии, которая сражается за независимость Испании от французских дьяволов.

– Я ему не верю! – заявила Роза, эта испанская дьяволица. – По моему разумению, этого парня лучше всего прикончить.

– Раз уж ты так его ненавидишь, – заключил Касио, – то и будешь его охранять. Пошли отсюда, мне надоело это мрачное место, – обратился он к своим товарищам.

Уже начав подниматься по ступенькам подвала, Касио обернулся и, перехватив взгляд Розы, добавил:

– Не волнуйся, сеньорита, ему предстоит весьма опасное задание. Так что можешь считать, что этот тип уже почти мертвец.

63

– Я хочу есть, – заявил я, когда мы с Розой вышли из мастерской.

– Да хоть умри от голода, мне-то что?

Ну и как вам нравится такое отношение к amigo ее покойного брата?

Я остановился и повернулся к девушке.

– Когда я сказал, что считал Карлоса родным братом, я не лгал. Я действительно готов был отдать за него жизнь, а он – за меня. Мне плевать, нравлюсь я тебе или нет, это твое дело, но клянусь: у тебя нет ни малейшей причины злиться на меня.

Она окинула меня долгим взглядом, и вид у девушки был при этом такой, словно она прикидывала, куда сподручнее будет всадить нож, а потом сказала:

– Знаю я одно заведение, тут недалеко. За углом, на площади.

Мы пили vi blanc – белое вино и ели arr'os negre – «черный рис»: в это блюдо наряду с рисом входят различные моллюски, лук, чеснок, помидоры и кусочки кальмаров; а сверху все поливают оливковым маслом и той чернильной жидкостью, которую эти самые кальмары выделяют.

Было время сиесты, и, подкрепляясь, мы любовались людьми, которые исполняли sardanа – танец, который есть только в Каталонии. Танцующие встают в круг и, держась за руки, выделывают ногами замысловатые, но довольно спокойные па. Это танец-размышление, совершено не похожий на необузданную страсть фламенко.

– Фламенко годится только для безмозглых цыган, – заявила Роза. – Не то что sardanа, где требуется хорошенько сосредоточиться. Танцоры должны следить за каждым движением, подсчитывая длинные шаги и короткие, подскоки и прыжки в разные стороны.

Чуть позже мы слушали игру Фернандо Сора, которого Роза назвала лучшим гитаристом Испании. Что-то в ее тоне побудило меня спросить:

– Он тоже партизан?

Она промолчала, что красноречиво свидетельствовало: эта знаменитость участвует в движении сопротивления.

Пока я имел весьма смутное представление о том, в чем, собственно, будет заключаться моя миссия, если не считать заявления Касио: дескать, я уже, считай, мертвец. Правда, он еще говорил что-то насчет моего умения читать по-французски, но что именно мне предстояло прочесть, так и оставалось пока тайной. И я мог лишь удивляться – неужели в городе, находящемся так близко от границы с Францией, не нашлось людей, знающих французский язык?

Расспрашивая Розу, я бы только напрасно сотрясал воздух, а потому вовсе не касался этой темы, надеясь, что рано или поздно она все-таки оттает и сменит гнев на милость. И то сказать, мало-помалу язык у девушки развязался, и она действительно кое-что мне поведала. Как и капитан рыболовецкого судна, Роза заявила, что они сражаются за возвращение Фердинанда El Deseado – «Желанного» – в Испанию и за восстановление его на троне. Я попридержал язык и не стал говорить, что ее брат Карлос считал принца Фердинанда невежественным тираном, решительно неспособным стать хорошим королем.

Роза объяснила, почему привела меня именно в эту лавку.

– Хозяин мастерской – мой дядя.

– Он что, делает кинжалы, чтобы вонзать их в сердца захватчиков?

– Он достаточно осмотрителен, чтобы не делать ничего, кроме кухонных ножей, поскольку его мастерская служит прикрытием для других целей. Я работаю у дяди, разношу готовый товар заказчикам в городе. Поскольку тебе предстоит сопровождать меня, ты должен знать, чем я занимаюсь. Такая работа дает мне возможность под благовидным предлогом бывать в нужных местах, доставлять и получать послания. И французские патрули меня знают, привыкли, что я постоянно хожу туда-сюда, так что не задаются на мой счет нежелательными вопросами.

– Я пока не видел в Барселоне никаких французов.

– О, они никуда не делись, просто не любят соваться в Старый город. Если и появляются тут, то исключительно в составе многочисленных отрядов. Улочки в Старом городе узенькие, извилистые, а домашние хозяйки так и норовят выронить из верхнего окошка булыжник или опорожнить им на голову ночной горшок. Но другие части города французы патрулируют, во всяком случае днем. А на ночь предпочитают укрываться в Цитадели.

– Капитан на шхуне говорил мне, что Цитадель – это могучая крепость.