Ярославский мятеж

Поздно вечером 5 июля полковник Перхуров в последний раз приехал на съемную комнату. Он больше не собирался сюда возвращаться при любом исходе дела, а потому расплатился за проживание. Взяв дождевой плащ, он направился в город. В одном, все еще работавшем трактире он, предполагая, что в следующий раз нормально поесть ему удастся совсем не скоро, напился чаю и поужинал. Если говорить об обстановке в целом, то ее оценка в воспоминаниях весьма разнится. Например, в своей «Исповеди приговоренного» Перхуров сообщал: «В городе было повсюду спокойно, и жизнь на улицах шла нормально». Однако в мемуарах генерала Гоппера мы можем обнаружить совершенно иную картину: «Большевики, очевидно, что-то узнали и приняли меры предосторожности, так как по всей окраине города были расставлены посты и по городу разъезжали конные дозоры. Это обстоятельство помешало многим членам организации прийти на сборный пункт. Я направился туда вместе с офицером из Московской латышской группы, поручиком Бирк. Для предосторожности мы отправились окружным путем мимо Земской больницы, но на окраине города за земляным валом мы наткнулись по очереди на три дозора. От первых двух мы отделались большими обходами, но третий, конный, заметив нас, выслал в нашу сторону всадника, который двигался на некотором расстоянии за нами и таким образом заставил вернуться в город; вступить с ним в объяснение было бесполезно рисковать, а нападение могло испортить все дело».

Как бы то ни было, но около полуночи в сторону Леонтьевского кладбища потянулись небольшие группы людей, скрывавшиеся в подворотнях и пытавшиеся двигаться по самым узким улочкам. Надо сказать, что Леонтьевское кладбище находилось на западной окраине города. В свое время, когда наместник Мельгунов проводил перепланировку города, он решил снести находившийся близ Рубленого города, то есть фактически в самом историческом центре, храм во имя святителя Леонтия Ростовского. Подобное решение подняло волну недовольства среди местного купечества, так как храм был очень значимым городским объектом. При нем еще в 1714 году была открыта цифирная школа – первое и единственное (до открытия в 1787 году гимназии) светское всесословное учебное заведение в Ярославле. Состоятельные ярославские купцы выписывали для работы в этой школе петербургских преподавателей. Предвидя возможные осложнения, Мельгунов дал слово, что храм будет не сломан, а перенесен. «Перенос» состоялся в 1789 году. На этот раз он оказался на месте, отведенном для нового кладбища, где «коштом обывателей» был заново возведен Леонтьевский храм.