Ярославль. Сорок тысяч слов о любви

Книги стояли на высоких стеллажах, между которыми едва можно было протиснуться. У окна на табуретке с сидел с открытой книжкой продавец – худой мужчина с копной чёрных волос и бородой, торчащей сразу во все стороны. Он походил на исхудавшего Бармалея или Робинзона Крузо.

– Привезли? – спросил Годунов.

Продавец мельком взглянул на Годунова, быстрым движением достал небольшую книжку, назвал сумму и продолжил читать.

Кафе в том же здании занимало сразу два этажа. Ни одного посетителя не наблюдалось. Годунов заказал большую чашку кофе, Вера взяла чай и пирожные.

– Давно в Ярославле?

– С чего ты так решил – опять что-то не то сказала? – Вера не переставала жевать. – Или ярославские девушки не идут работать вагоновожатыми?

Годунов хмыкнул.

– И где же они работают?

– В офисе, в кафе. А лучше найти богатого мужика и вообще не работать. И лучше не в Ярославле.

Вера улыбнулась:

– Буду знать. В офисе скучно, в кафе шумно, а насчёт остального поздно – я замужем.

– Переехали?

– Нет. Я одна здесь. Приехала ухаживать за бабушкой, – Вера нахмурилась. – Она умирает, а другой родни поблизости нет. Вот и пошла в депо, чтобы не сойти с ума. А так я работаю в школе искусств.

– А я что говорил.

– И, действительно, в Юрьевце.

– Ивановская область, – констатировал Годунов.

– Да.

Они замолчали. Вера принялась за чай. Годунов пил кофе.

– Хороший город. Там, должно быть, красиво цветет вишня.

– Ты был в Юрьевце? – удивилась она. – Обычно люди не знают, где это вообще.

– Да, бывал.

Вера спрашивала, Годунов отвечал сначала неохотно, но вскоре разговорился. Ни к чему не обязывающая болтовня – о трамваях и вожатых, о Ярославле и Юрьевце, о бывшем кинотеатре «Арс», в здании которого они сидели. Его строили как дом общества приказчиков, а теперь здесь был частный театр, кафе и книжная лавка. Вера спросила и про купленную книжку. Оказалось, это новый сборник ярославского поэта Белякова. «Ты вряд ли поймёшь», – не преминул уколоть Годунов. Вера не нашлась, что ответить.

– А ты бывал во многих городах?

– Нет, я редко уезжаю из Ярославля… Здесь есть всё, что мне нужно.

– И ты хорошо знаешь город?

– Достаточно.

– А можешь… найти дом по описанию?

Вера ждала ответа, а вожатый задумчиво смотрел в чашку, словно решая, взять ли еще кофе. Зато у Веры появилась возможность разглядеть его прямо, а не обычным потайным женским взглядом.

Годунов выглядел старше неё. Круглые очки, чёрные волосы с длинной чёлкой были засалены, слегка впалые щёки – небриты. Вытянутые рукава тёмно-синего свитера загнуты. Смотрел вожатый неприветливо и словно усмехаясь, будто всё про всех знал, и в этом знании не было ничего хорошего.

Годунов не отвечал, и Вера заговорила сама:

– Видишь ли, бабушка давно хочет умереть, но никак не умирается. Она то бредит, то приходит в сознание. Не знаю, бред это или нет, но она просит меня найти один предмет. Она его спрятала на чердаке старого дома, когда была совсем молодой. Дом-то, говорит, ещё стоит, – Вера задумалась. – Должен стоять. Наверно, глупость… Но так жалко её.

– И в чём же проблема?

– Адреса нет. Она его не помнит. Только описывает, какой был дом, что там рядом. Но я же не ярославская, для меня что дома, что церкви – все на одно лицо. И с тех пор вообще всё изменилось…

– С каких пор?

– Бабушке сейчас девяносто. Получается, целых семьдесят лет прошло уже.

– И что это за предмет? Сундучок с золотом?

Вера прищурилась.

– Не смейся. Неужели у тебя нет вещи, которую ты хранишь, хотя она тебе давно не нужна?

Годунов перестал улыбаться.

– И что она рассказывает про дом?

– Она говорит, дом двухэтажный. На улице было две церкви, одна очень красивая и совсем рядом. Другая была подальше. Сам дом выложен цветной плиткой, а на крыше решётка.

– Странно, что она не помнит адреса.

– Ничего странного. Жила-то она там недолго, а потом столько всего случилось… Бабушка приехала из деревни, была неграмотной. Если бы она ходила, то показала бы, конечно. Не выносить же её на носилках.

– Это всё?

– Всё, что я поняла. Она не всегда понятно говорит. Можно бы расспросить ещё. Но мне хотя бы знать, о чём спрашивать. И нужен кто-то, кто поможет.

– Найти такого человека непросто.

Годунов снова уставился в чашку, и Веру это разозлило.

– Я вообще-то тебя прошу.

Годунов поднял глаза и посмотрел на Веру так, словно увидел её впервые:

– С этого и надо было начинать, а не ходить вокруг да около. Найти спрятанную вещь через семьдесят лет. Бред! Ильф и Петров.

– То есть ты отказываешься.

– Да нет. Давай попробуем.

Ягорба

Верина бабушка жила в Брагино. Народная память ещё лелеяла название стоявшей здесь когда-то деревушки, хотя всё вокруг давно было занято панельными и кирпичными домами.

Бабушкин дом в пять этажей окружал палисадник из врытых в землю шин. Во дворе росли тополя и березы, за полвека вытянувшиеся до крыш. Редкие бабули в старых пальто досиживали свой век на потемневших скамейках, дом и сам выглядел ветераном, просился на покой. Соседние здания ничем не отличались. Годунов поздоровался с бабушками, позвонил в домофон и вошёл в подъезд.